А тот, в «Адидасе», тем временем уже шмыгнул к выходу. И правую руку держит в кармане. Ну-ну… Что ты там прячешь, артист? Уже к двери метнулся, за ручку цап — правой, как водится, правша потому что.
Я прищурился, вгляделся: пальцы расписаны, на них синька — перстни. Тыльная сторона кисти тоже забита: карты, паучок с восьмёркой. Ну, хоть это по-старому!
Урка, — мелькнуло в голове. — Вор, по жизни скользкий. Прятал наколки, видимо, чтоб не светиться. Поздно, уже срисовал я тебя, братец. Ну ясное дело, не теряла мадама ничего. Это он лопатник тиснул.
Привычка — вторая натура, и я лишней секунды не думал — а сразу за ним на улицу. Он сориентировался быстро, шажок ускорил, пошёл не к центральному выходу, где охранник в чёрной форме в будке за шлагбаумом дремал, а на задний двор. Где забор пониже.
Я за ним.
Он обернулся, срисовал меня — и тикать. Рванул туда, где сетку можно перемахнуть.
— Стоять, милиция! — рявкнул я.
Он добежал и упёрся в забор, но не полез — я уже настиг. Развернулся, глянул мне в лицо — и ухмыльнулся, скаля железные фиксы:
— Милиция?.. Может, полиция? Ну ты лошара.
— Может, и полиция, — буркнул я, уже просчитывая, как его крутить.
Если б был в своём теле — уложил бы за пару секунд. Но сейчас другие вводные. Значит, работать надо с головой.
— Ты чего, шкет пижамный? Попутал? — прошипел он. — Гуляй отсюда, пока башку не свернул.
И урка шагнул вперёд, а после, не дожидаясь моей реакции, ударил первым. Вразвалочку и несколько расслабленно, как будто вообще не парится, что я — хотя бы гипотетически — могу чем-то ответить.
Зря.
Ведь сознание моё — старое осталось, рефлексы — живые, мозги помнят.
Уклон. Кулак его мимо просвистел.
Выпад вперед. Я выкинул руку и схватил его за ноздри, сжал. Пальцы у меня нынешнего, как у музыканта — в самый раз по размеру ноздрей. Схватил цепко и притянул его к себе, сходу впендюрив коленом в живот. Оп! Хорошо вложился, чтобы диафрагму выключить.
Урка хрюкнул, согнулся, но упасть не смог — я держал его, как ягнёнка перед забоем. Стоял, скрючившись, и хрипел. Знаю, дышать трудно после тычка в «солнышко».
— Я же говорю — милиция, — назидательно проговорил я, одновременно обшаривая его свободной рукой.
Нащупал что-то в брючине, выудил красный длинный кошелёк. Есть контакт!
— Это что?
— Л-лопатник мой… — гундосо прохрипел задержанный.
— Ага, рассказывай. Женский, с брелочком?
— Подарок! От матери!..
— Лоха нашёл? Не п*зди… Короче, кто сам будешь?
— Вениамин.
— А погоняло?
— Венька Пианист…
Щипач. Всё ясно.
— Ладно, Венька, на первый раз прощаю. Если договоримся — отпущу.
— Да ты… На чё договоримся? Ай, отпусти!.. Больно же!
— Снимай «Адик».
— Чего⁈
— Говорю, раздевайся. Быстро.
— В смысле?.. Гонишь?
Такими глазами на меня посмотрел — будто я с дурки сбежал. Я усилил нажим на носопырку.
— А-а-а!..
— Мне нужна твоя одежда, — фразу эту проговорил с расстановкой, и без эмоций, как в том фильме, моём любимом, кстати.
В спортивном костюме и кроссовках я вернулся в холл.
— Вот, — протянул я заплаканной пожилой женщине кошелёк. Та уже, погрузившись в расстроенные чувства, что-то лепетала про ипотеку и кредиты. — Ваш? Выронили.
— Мой! — вскрикнула она. Радостно выхватила, раскрыла. Внутри виднелась толстенная пачка купюр, карточки.
— Вот не хотела снимать наличку, муж говорил — картой пользуйся, а я боюсь. Мошенники звонят, говорят: «мы из службы безопасности банка». А один вообще сказал, что у меня биткоины на счёте!
Я кивнул, хотя ни черта не понял.
— Спасибо вам, молодой человек, вот есть же честные люди в наше время, ой спасибо!
— Пожалуйста, — улыбнулся я. — Храните деньги в сберегательной кассе.
Развернулся и пошёл к выходу. На работу. Чую, ждет там меня куча сюрпризов, но главное — в кабинет свой попасть. А там прорвемся…
Глава 4
Шёл по городу и дивился.
Вроде, улица знакомая, каждый поворот помню, каждый забор. А теперь — будто кто-то сменил декорации. Взял мой город и перекроил по чужим чертежам.
Там, где раньше был пустырь с бурьяном по пояс — теперь стеклянные высотки. Шлагбаум, охрана, парковка, как в столицах.
А где раньше были ржавые кооперативные гаражи — рассадник бомжей, алкашей и торчков — теперь торговый центр. С фасада светится название латинскими буквами, как будто не Новознаменск это, а курорт. Всё в стекле и камне. Не город — витрина. Только вот… душу куда девали?