— Его, — коротко, всё ещё хмурясь, ответила она. — Он тоже погиб. В тот же день, что и Лютый.
Я, как ни вслушивался, не уловил в ее интонации горечи. Совсем не так, как у моей могилы. Интересное выходит кино. Не жалует она Геныча, не жалует…
— Вот как… — протянул я, делая вид, что удивлён. — А цветов ему не купила…
— Не заслужил.
— Да? Мне кажется, твой отец был хорошим человеком.
— С чего ты взял, Макс? — дёрнулась она, губы сжала.
— Не знаю. Просто подумал… у плохого отца не выросла бы такая дочь.
— Он меня не растил. Вечно где-то шлялся — сходки, стрелки… Это что, детство? Мать умерла, а ему всё некогда. Связался с бандитами — и погиб, как бандит.
— Да? Ты уверена, что он был бандитом? Ты ведь говорила, ничего толком не помнишь…
— Да ё-моё, Макс! — взорвалась она. — Я видела, как его застрелили. Свои же подельнички! Прямо передо мной!
— Не знал. Прости…
Вот она, боль. Старая, глубоко зарытая, но не ушедшая. Обида на отца, которого так и не успела понять. Уверена, что он был одним из них. Из той мрази. А ведь Геныч был моим человеком. Негласник. И работал против тех ублюдков, за что и пострадал.
Как же ей это объяснить? Ведь нельзя, чтобы она так думала про отца… Но пока никак я не смогу. А дальше — посмотрим.
Эх… Жаль, нельзя сказать во всеуслышание, что Макс Лютый жив. Не поверят. На ПФЛ отправят, со службы спишут.
Кстати о службе… Раз такое дело, теперь я твердо намерен остаться в Отделе. Разберусь с Валетом, а Кобра мне поможет. Доберусь до этой гниды, даже если придется воспользоваться своими старыми методами. Незаконными и жесткими.
Вот только сначала надо порешать дела с нынешним начальством. И с прогулом вопрос уладить.
Машина свернула во двор и остановилась у многоэтажки. Я оглянулся — дом этот был недалеко от нашего ОВД.
— Приехали, — кивнула Кобра на железную дверь подъезда.
— Куда? — вертел я головой, и тут начал узнавать обстановку.
Лавки, старые качели, беседка с бабульками, которые грели косточки на солнышке и резались в карты.
— К твоему дому, — немного с раздражением проговорила Оксана. — Ты просил же подкинуть.
— Да, понял… — сориентировался я. — Просто мне интересно, откуда ты мой адрес знаешь?
— Господи. Забирала как-то дежурного следователя ночью отсюда. Дежурка попросила, мне по пути было.
— Какого следователя?
— Макс! С которым ты живешь, какого же еще! Все, Яровой, выходи… Завтра с Мордой договорись, чтобы взыскание не впаял. Пеплом голову посыпь, пообещай, как вы там, штабные, умеете…
— Разберёмся. Оксан… Зайдешь на чай?
— В другой раз.
Я вышел из машины, Кобра дала газу, марковник лихо шлифанул задними колесами и с заносом выскочил со двора.
А я, нащупав связку ключей, подошел к подъездной двери. Пальцы сами приложили бирку к домофону, устройство пикнуло, и я очутился внутри.
Ну, Максимушка… И где же твоя хата? Вернее, не твоя, а съемная, получается, если живешь со следователем. Вскладчину-то жилье дешевле. Интересно, что у меня за сосед? Наверняка притеснял меня прежнего. Придется объясняться сразу, популярно и с порога. Сколько всего разгребать за своего предшественника… но почему мне это нравится?
Я шагал вперёд, но почему-то даже на лестничной клетке квартира не хотела вспоминаться. Тогда пойдем другим путем. Достал телефон, полистал приложухи. Ориентировался в них на удивление сносно, на рефлексах.
О! Доставка еды.
Вот до чего жизнь дошла, можно в магазины не ходить. Ткнул в приложение и нашел адрес, на который мой предшественник заказывал жрачку. Почему раньше так не догадался? Ну понятно, шок.
Ага, вот и номер квартиры.
Нашел ее. Дверь железная, но не из листовой толстенной стали с самодельными швами, как раньше, а имитация под дерево, шершавая, цивильная. Вставил в скважину ключ, повернул
Щелк. Щелк. Есть!
Открыл дверь и зашел внутрь. Сразу опытным взглядом определил, что двушка. Приличная по моим меркам, но ремонт старенький и простой. Так даже лучше, не люблю всякие евроремонты, или как там они сейчас называются?
В прихожке обувь. Просканировал бегло: мужские боты — несколько пар, но есть и женские туфельки. По ходу, сосед телку привел, а тут я…
— Эй, кто дома? — крикнул я на умеренной громкости, чтобы предупредить следака и не дать ему попасть в неловкую ситуацию с девочками.
— Макс! Ты чего не на работе? — в коридоре нарисовалась «Барби». Миниатюрная блондинка в кружевном атласном халатике, коротком до неприличия, симпатичная кукла, даже местами красивая, но губы слишком пухлые. Губы должны быть губами, а не походить на две сосиски.