Валет откинулся назад, глядя в потолок, шумно выдохнул:
— Надеюсь, ты прав. Надеюсь… Иначе нам кабзда…
После больницы я поехал в отдел. Нужно было составить план действий и, главное, выцепить Шульгина — он должен был пробить по базам того самого Егорова, что от туберкулеза на зоне загнулся и напел Грачу про некую доказуху по моему убийству.
Тянул резину, паразит, говорит, что там проблемы с этим Егоровым. Какие могут быть проблемы? Врет? Хрен его знает. Надо было поднажать на него, мотивировать, так сказать.
Так. Что у меня на руках?
Трофейный ИЖ. Ствол легальный, в базе числится, отстрелян и, как положено, пули и гильзы помещены в пулегильзотеку лицензионно-разрешительной. Сейчас это подразделение к Росгвардии относится, но хрен редьки не слаще. Всё как и раньше: гражданское и служебное нарезное оружие всегда проходит эту процедуру. Это я знал и по своей старой службе, и в этой новой жизни такие правила сохранились.
А значит, если мне вдруг придётся стрелять, всплывёт пестик в базе, как миленький. Плевать, что владелец у него — ЧОП «Легион». Главный вопрос — кто стрелял? И вот тут не хочется, чтобы меня потом взяли за хвост по баллистике.
Вывод — ствол надо «переиначить». Поменять рельеф в канале, спилить микродефекты, создать новые следообразующие особенности. Тогда отстрел не совпадёт. Или совпадёт, но только в общих чертах — без точной идентификации. Так? Нужно уточнить.
Вопрос — кто у нас по этому делу дока?
Корюшкин, конечно.
Старший лейтенант, криминалист, рыхлый как белорусский сырник, но в баллистике и трасологии шарит, как дед в рыбалке.
А значит, нужно с ним поговорить. Только аккуратно. На интерес. Не напрямую. Напрямую он, скорее всего, сольется — все они тут какие-то малахольные, исключая только Кобру. А вот если с подходом…
Направился в криминалистическую лабу на первом этаже ОВД. Проскочил мимо дежурки, не хотелось светиться, ведь я на больничном, на процедурах. Быстренько проскользнул через турникет, и даже Ляцкий Глаз меня не заметил.
Вот и лаборатория. Вошел. Эксперт сидел в кабинете и рассматривал через лупу гипсовый слепок.
— Привет, наука, — сказал я, заходя в лабораторию и присаживаясь рядом.
Корюшкин, увлечённо склонившийся над слепком, вздрогнул и на секунду поднял глаза от лупы. Перед ним на столе стояла белая, застывшая хреновина с четким рельефом подошвы и вцеменитрованной ниткой, на которой висела бирка.
— Максим Сергеевич… здравствуйте, — выпрямился он, потирая затёкшую шею.
— Ваня, давай без формальностей, просто Макс. Не пали контору, — усмехнулся я.
— Ага, понял… — кивнул он, но взгляд у него был не такой, на какой я мог рассчитывать.
Задумчивый. А я полагал, что он будет смотреть на меня, как на гибрид Дзержинского и Железного человека.
— Я тут размышлял, Максим… Мне кажется, ты меня за нос водишь.
— В смысле?
— Ну… что ты из этих, оттуда, — он неопределенно ткнул пальцем в потолок.
Ага. Умный, паразит. Не прокатило. Надо менять тактику.
— Так надо, Ваня, я же в тот момент ещё не знал — можно доверять тебе или нет. Но дело, которым я занимаюсь, архиважное.
— Какое дело? — глаза криминалиста загорелись.
— Тс-с… — я многозначительно приложил палец к губам. — Не могу сказать. Но… если тебе можно доверять, может, потом поделюсь.
— Конечно, можно, — закивал парень.
Видимо, с ним в отделе особо никто не общался, а тут появилась перспектива с кем-то наладить мосты.
— Ну вот как буду в тебе уверен, расскажу. Без обид пока. Лады?
— Хорошо, — вздохнул Корюшкин.
И посмотрел так, как будто бы засекал конкретный срок, просчитывая, за сколько прорастёт моё к нему доверие.
— А ты чего? — кивнул я на слепок. — Опять тапки меряешь?
— Да… по краже с дач принесли. В картотеку надо поместить и экспертизу на пригодность сделать.
— Ага. Уважуха. Слушай, раз уж зашёл… Расскажи мне про баллистику. Типа, пуля — это отпечаток пальца пистолета?
Корюшкин оживился:
— Не совсем, но рядом. У каждого ствола свои микропризнаки рельефа. Когда пуля проходит сквозь канал, она об эти неровности трётся, и на ней остаются бороздки — следы-трассы от полей нарезов. А гильза — это уже отдельная песня: следы бойка, зацепа выбрасывателя, вмятины на донце…
Излагать всё это было ему явно приятно.
— И всё это ты фиксируешь?
— Фото, сравнение с базой, описание — как положено. Потом делаю вывод — стрелял именно этот ствол или нет. Или неизвестный.
— А если ствол подпилить? Или новый поставить?
— Тогда совпадения не будет. Плюс, если нарезы не сходятся с картотекой — значит, пистолет нигде не светился.