— Ну, может, и не все, но так зачем тебе все? Одну точно найдёшь. Давай так. Скажи, вот тебе кто в отделе нравится?
— Никто, — замотал головой Ваня.
Причём слишком резко, аж покраснел слегка.
— А если подумать? — прищурился я, не отводя взгляда.
— Ну-у… не знаю… Есть парочка девочек…
— Ха! — я хлопнул его по пухлому плечу. — Парочка⁈ Молодцом! А я уж думал — ты из этих…
— Из кого, из этих? — нахмурился Ваня, вскинув бровь.
— Да шучу я, — рассмеялся я. — Всё, брат, с завтрашнего утра — новая жизнь. Утром побежим. К любви и светлому будущему.
— А если я не проснусь?
— Тогда я лично приду и тебя вытолкаю на улицу. В трусах. Попомни моё слово — Яровой их на ветер не бросает.
Я шутливо ткнул в него пальцем, но тон сохранял серьёзный — мол, уговор. Ваня выдохнул и засмеялся — искренне, чуть застенчиво. Уже лучше. Зерно пошло в землю.
— Колись тогда… — продолжал я. — На кого глаз положил? Надеюсь, она не замужем? Помогу тебе её закадрить, расскажу, как надо.
— Правда? — Ваня аж захлопал глазами и посмотрел на меня с преданностью щенка.
— Конечно. Ну… выкладывай. Кто эта счастливая избранница?
Главное, чтоб не та кукла из СК — так сильно даже мне не под силу «переформатировать» этого душку. Корюшкин попыжился ещё и выдал:
— Оксана Геннадьевна…
Глава 3
Я невольно кашлянул в кулак, чтобы не фыркнуть.
— Э-э… Ну-у… Губа не дура, Ваня… Но знаешь, кхм… Оксана Геннадьевна — она… она взрослая. Понимаешь? По возрасту тебе не совсем подходит.
— Мы ровесники, — тихо проговорил он, опустив глаза, будто оправдываясь.
— Да?.. Хм… Ну, обычно мужчина выбирает женщину помладше… Да и Кобра — она вся в работе. Ещё бывает, как взорвётся, покроет матом, и не разбирает, кто перед ней — начальник или стажёр. Дома она, скорее всего, такая же. Точно тебе говорю.
— Мне нравятся такие женщины, — мечтательно закатил глаза Ваня. — Сильные, уверенные… Такие, чтоб можно было смотреть снизу вверх… Как на маму. В переносном смысле, конечно.
Я и сам посмотрел на него построже.
— Так, Ваня! Мы не маму выбираем, а… ладно, кому я объясняю, так что идём по порядку. Давай ещё попробуем, — прищурился я. — Ты сказал, что тебе две женщины импонируют, так сказать. В нашем отделе… Кто вторая?
— Не то чтобы она прям нравится… Но… так, ничего такая… — замялся он.
— Говори, Ваня, говори. Попа, грудь есть — считай, симпатичная.
— А мозги? — выдохнул Ваня. — Интеллект… Разве это не важно?
— Если и мозги присутствуют, тогда вообще — красавица. Но не это главное, ты ж не команду для «Что, где, когда?» собираешь.
Эксперт поморщился.
— Ну вот в том-то и дело, что у второй — уровень интеллекта, мне кажется, пониже, чем у Оксаны Геннадьевны…
Я тяжело вдохнул, не очень-то и сдерживаясь на этот раз.
— Маралий корень, Ваня! Тебе с интеллектом детей рожать? Тебе подруга нужна или в шахматы играть? Как ее имя, говори уже.
— Мария, — выдохнул он, собравшись с духом. — Ситникова.
— Кто?
— Ну… Маша. Из следствия. Блондинка…
— А-а… Машка… — я даже опешил.
Он во всех моих женщин влюблен что ли? Вот так принесло.
— Ну-у, во-от… — аккуратно подбодрил я его. — Уже лучше. Я имею в виду — это ж уже синичка вполне себе, не журавлик. Реальная. И с характером.
— Она улыбчивая, — как-то тихо, почти по-девичьи сказал Корюшкин. — Когда не орёт на меня.
Я хмыкнул и хлопнул его по плечу:
— Ты ее не беси, и все тип-топ будет.
— Только Мария меня не замечает, — вздохнул Ваня. — Я как-то на происшествии… ну, вместе выезжали. Сгонял в ларёк, купил ей чебурек, предложил — а она что?
— Что? — эхом переспросил я.
— Рассмеялась.
— Ваня… — я уставился на него, как на кукушонка, выпавшего из чужого гнезда. — Кто же девушкам чебуреки дарит?
— Мама говорит, что главное — внимание.
И сказал, главное, сразу с такой интонацией, чтобы я мамой не спорил.
— Так, стоп… — я прикрыл глаза рукой. — Ты чего, с мамой живёшь?
— Ну да… Удобно. Всегда накормлен, поглажен.
Я откинулся на спинку стула, выдохнул и покачал головой. Случай запущенный… но излечимый. Наверное.
— Короче, Казанова ты наш чебурековый. Завтра с утра — стадион на Ленина. Знаешь?
— Третья школа?
— Да. Недалеко от ОВД. Жду тебя. Будем из тебя человека делать…
— Бегать? — переспросил Ваня со священным ужасом, будто я предложил ему пересечь Сахару или покорить Эверест.
— И бегать, и отжиматься, и подтягиваться, — кивнул я. — Комплекс.