— Да какое там «воспитал»? — генерал в сердцах махнул рукой. — Чуть отвернёшься, и ты сразу по клубам да ресторанам с девками! Одни гулянки на уме, ни ответственности, ни мозгов. Какое тебе доверить дело, какой к черту бизнес⁈
— А кто меня таким сделал, а? — сын перешёл на хриплый полушёпот. — Кто всю жизнь мне говорил, что без его денег и связей я никто, пустое место? Ты! Ты, товарищ генерал, сам всё за меня решал, а теперь удивляешься, почему, якобы, я ничего не умею!
Оба давно не замечали ничего вокруг себя. Оба упрямые.
— Да как ты со мной разговариваешь, сопляк? — генерал аж затрясся от возмущения. — Всю жизнь для тебя стараюсь, а ты, неблагодарный, на родного отца голос повышаешь!
— Ага, стараешься! Только каждый раз мне в лицо тычешь, что я пустышка и без тебя ничего не стою!
— Потому что так оно и есть! — сорвался генерал и тут же осёкся, осознав сказанное.
Понял, что переборщил — но сказанное обратно не отмотаешь.
На мгновение повисла тяжёлая, болезненная тишина. Шульгин-младший молча смотрел на отца, в глазах — неприкрытая боль и горечь. Генерал нервно сглотнул, резко поправил форму, потом шумно выдохнул и процедил тихо:
— Ну, хватит с меня этого цирка, — он развернулся к двери, шагнул в коридор и, громко хлопнув дверью, исчез.
Шульгин замер, глядя в пустоту перед собой. Я молчал, понимая, что вмешиваться сейчас смысла нет. Каждый остался при своём, каждый получил свою порцию правды. Только стало от этой правды им обоим как-то паршиво и неуютно.
И нужна она?
Через пару минут Коля, с виду, отошел от разборок с отцом, шумно выдохнул и рухнул на диван.
— Фух, Макс, спасибо тебе огромное, — он вытер со лба воображаемый пот и нервно рассмеялся. — Вот это ты меня выручил, конечно. Чуть не спалился перед батей. С меня причитается, сто процентов.
— А ты где такой реквизит оперативно раздобыл? — усмехнулся я. — Халат, сланцы розовые? Полотенце ещё мокрое на шею?
— Да я отъехать ещё толком не успел, — он широко улыбнулся, довольный собой. — Как только твоё сообщение увидел, пулей обратно залетел в общагу, бегом постучался — ну куда, к Ирке. У неё и халатик подходящий нашёлся — от бывшего остался, представляешь? Полотенце там же прихватил, намочил на скорую руку, а сланцы у неё только такие были — розовые. Мужских она у себя не держит. Ну не в туфлях же своих идти. Вот такой вот маскарад получился.
Он хмыкнул, поправляя на себе чужой халат, и добавил уже серьёзнее:
— Если бы не ты, Макс, батя бы меня сразу вычислил. Обычно он заранее звонит, предупреждает, а тут что-то нагрянул неожиданно, без звонка. Чего вдруг, правда стукнул ему кто? Короче, если бы понял, что я тут не живу, сразу бы лишил довольствия. А на одну нищенскую зарплату хрен проживёшь…
Шульгин вдруг осёкся, покосился на меня виновато, осознав, что сказал лишнее:
— Извини, Макс, я не хотел… В смысле, я не считаю тебя нищебродом, просто я немного привык уже к другому уровню жизни. Понимаешь же, да?
— Ну-ну, — протянул я скептически, глядя на него с ухмылкой. — Только как же ты себе этот уровень жизни-то позволяешь, если отец у тебя, мягко говоря, на государство работает? Получается, отец твой не совсем чист на руку?
— Да это отчим мой, — чуть помедлив, нехотя признался Шульгин. — Хотя воспитывал он меня практически с малолетства, считай, отец родной.
Он замолчал, собираясь с мыслями, и после небольшой паузы продолжил уже чуть увереннее:
— На самом деле бизнес на мать оформлен, официально-то всё чисто. Батя, конечно, там рулит по факту. Да он такой, не будет же просто наблюдать. Ну, знаешь, как это бывает… Участки, плавбаза, форелевое хозяйство, пасека — всё, что за долгую службу ему по дешёвке урвать удалось. Но всё по-честному, не думай ничего такого.
Шульгин неловко пожал плечами, словно оправдываясь больше перед самим собой, чем передо мной:
— Честно говоря, я и сам не понимаю, зачем он в этот кабинет государственный таскается, — Шульгин пожал плечами, чуть нахмурился. — Денег там не заработаешь. А батя говорит, ему просто нравится туда ходить. В кабинете, говорит, ощущаешь себя кем-то важным, нужным, а не барыгой… Для души, типа, а не ради бабок — ну, такой он ретроград. Хэ-зэ… я такое не понимаю пока, чем бабки-то виноваты. Вот и меня он в полицию засунул, — вздохнул Шульгин с лёгким раздражением. — Говорит, только она из меня человека сделает.
— А ты сам как будто бы не сильно хочешь в полиции работать? — я испытывающе глянул на него.