Вытащив технику из хранилища, я быстро и почти на автомате подключил видеомагнитофон к телевизору в кабинете Кобры. Руки помнили. Старые провода ещё работали, штекеры вошли в гнёзда с характерным щелчком. Телевизор недовольно потрещал и ожил, экран загудел, постепенно заливаясь сероватым светом.
Кассета чуть дрогнула у меня в руке. Я аккуратно вставил её в приёмник видеомагнитофона и слегка подтолкнул пальцами. «Funai» тихо зажужжал механизмом и нехотя втянул кассету внутрь, с мягким щелчком зафиксировав её внутри. Казалось, магнитофон удивился, что его потревожили после стольких лет тишины. Кобра с удивлением смотрела за моими манипуляциями, как я умело управляюсь со старой техникой, но промолчала.
Мы замерли перед экраном. Телевизор сначала засветился серо-белой рябью, затрещал и зашипел помехами. Я нажал кнопку «Play». Видеомагнитофон чуть громче зашумел, внутри заворочался механизм, и плёнка с характерным шорохом начала прокручиваться. От напряжения сердце заколотилось в груди — казалось, оно сейчас выпрыгнет наружу.
Чертов телевизор сперва зашипел, потом пыльный экран дёрнулся полосами, замелькал чёрно-белой рябью. Мы с Коброй молча стояли, смотрели почти не мигая, ожидая хоть чего-то, любого намёка на картинку, на звук — на спасение.
Но экран никак не оживал. Сначала мелькнули несколько размытых силуэтов, тут же распавшихся на полосы и помехи. По экрану снова забегали горизонтальные линии, мерцание стало чаще, хаотичнее. Изображение пропадало, дрожало, появлялось и снова уходило в белёсую рябь. Ни лиц, ни голосов — только бессмысленные обрывки кадров и тишина, прерываемая глухим шипением.
— Твою мать! — в ярости я ударил кулаком по столу, так что старый телевизор, хоть и огромный и тяжелый, жалобно закачался.
Кобра молча села на стул рядом, прикусила губу и смотрела на экран потерянно.
Я выругался ещё раз и начал перематывать кассету туда-сюда, с силой тыкая кнопки на панели. Экран снова наполнился мельтешащими полосами, прыгающими, будто затертыми кадрами без смысла и содержания. Плёнка шуршала, свистела, ускорялась, замедлялась, но всё было тщетно.
— Макс… Ты что, вообще умеешь этой штукой пользоваться? — вдруг осторожно спросила Оксана, словно пытаясь хоть как-то разбавить наше общее разочарование.
— На ютубе подсмотрел как-то, — буркнул я и снова вдавил кнопку перемотки.
Но легче от этого никому не стало. Мы оба понимали, что сейчас смотрим в пустоту, в бессмысленное мелькание, что наша надежда на «Кащееву смерть» только что рассыпалась. Улетучилась.
Мы смотрели на экран. Кассету перемотали до конца и обратно, но там была одни полосы и помехи. Ничего не осталось. Сдохла. Просто кусок старой пластмассы и бесполезной плёнки.
— Может, как-то восстановить можно? — спросил я, хотя и сам понимал, что чудес не бывает.
Кобра печально покачала головой на мерцающий экран:
— Нет, Макс. Если её вовремя не оцифровали, теперь уже ничего не сделаешь. Магнитный слой давно размагнитился и разрушился, так что шансов восстановить запись просто нет. Это не цифровая флешка и не диск, где данные можно восстановить.
Я зло стиснул зубы… Потом вдруг встрепенулся, меня осенило:
— Пусть так! Но это же не единственная копия! Оригинал-то есть у заказчика. Кто-то же послал Егорова тогда на съёмку. Найдём его — и найдём оцифрованную версию. Наверняка он сохранил, не просто так же все затеял.
Кобра помолчала тяжело и задумчиво, потом внезапно произнесла:
— А вдруг… вдруг это сам Вальков и был? Может, он и отправил Егорова снимать?
Я уставился на неё с удивлением:
— Да ну… Зачем ему-то?
— Ну… не знаю, — замялась она, понимая, что всё это звучит на первый взгляд нелепо. — Егоров говорил, что заказчик очень крупный был, весомый. Может, Вальков снимал себе что-то вроде охотничьего трофея? Знаешь, как рога или клыки забирают. Видео, чтобы помнить — кого завалил, как доказательство силы.
Она выдавала эти пояснения упрямо, с настойчивостью, но я только помотал головой.
— Дикость какая-то, Оксана… Хотя, знаешь, после всего, что я видел, уже ничему не удивлюсь. Но верится слабо. Кто-то ведь сдал меня… — я тут же поправился, — в смысле, кто-то сдал Лютого. Крыса была в отделе, не мог он просто так попасться Валету на стрелке. Кто-то слил его, причём из своих.
Она пристально посмотрела на меня, чуть нахмурилась, но ничего не сказала.