— Бывай, — ответил я, выезжая из тихого переулка обратно в шумный город.
Я подъехал к зданию Следственного комитета, припарковал свою «Ниву» у обочины и, выйдя из машины, привычно хлопнул дверцей. Неспешно нажал на кнопку сигнализации, и та громко пикнула. На крыльце курил Паук, переминаясь с ноги на ногу и глядя куда-то вдаль с таким выражением, будто обдумывал глубоко философскую проблему.
— Привет, Женя, — кивнул я, подходя ближе.
Паук встрепенулся и кисло улыбнулся мне, явно пытаясь скрыть внутреннее беспокойство.
— Привет, Макс, — проговорил он тихо, затянулся глубоко и выдохнул густой дым куда-то вверх.
— Чего невесёлый такой? — усмехнулся я. — План не выполнил? Ментов мало в этом квартале закрыл?
— Давай отойдём, потрещим чуток, — серьёзно проговорил Паук и кивнул в сторону газона с аккуратно подстриженными деревьями.
Мы отошли в сторонку и встали в тени густых веток, где разговоры казались тише.
— Понимаешь, Макс, — начал Паук, выбросив окурок и глядя на меня с откровенной досадой, — в кои-то веки мы с тобой нормальное дело раскрутили, масштабное такое, с реальными фигурантами. И что? Всё кому ушло?
— Кому? — переспросил я с любопытством, хотя ответ уже был очевиден.
Паук раздражённо махнул рукой куда-то в неопределённом западном направлении:
— Туда…. В Москву, естественно. Следак этот новый приехал, Сметанин. Материалы все забрал, дело в свое производство принял. Местных следователей даже близко не подпускает. Вообще. Ни к одному, зараза, следственному действию. Даже через письменные поручения, все сам, единолично.
— Да ладно тебе, Жень, — примирительно произнёс я, пожав плечами. — На наш век ещё дел хватит. Первый раз вижу, чтобы следак расстраивался, что дело у него забрали. Обычно ведь как у вас: дело долой — лошадке легче. Или как там ещё говорят… Чем меньше дел у следака, тем здоровее сердце…
Паук криво усмехнулся и пожал плечами, явно не желая признавать, что я прав:
— Да я так, просто ворчу. Наверное, старею уже. Эх, ладно… А ты-то чего сюда припёрся, Макс?
— На допрос. К этому вашему, как ты сказал… Сметанину?
Паук кивнул.
— Точно, Аркадий Львович Сметанин. По прозвищу Бульдог.
— Почему Бульдог? — спросил я.
Паук чуть прищурился и хмыкнул:
— А увидишь его, сразу поймёшь. Такая у него внешность специфическая, да и характер туда же.
Я усмехнулся, представив себе сурового московского следователя с пастью бульдога, и посмотрел на часы:
— Ладно, вот и пойду я с твоим Бульдогом беседовать.
— Давай, — лениво кивнул Паук.
Потом вытащил из пачки ещё одну сигарету и медленно подкурил её, задумчиво глядя мне вслед.
— Добрый день. Яровой из Заводского ОМВД, — когда я открыл дверь в кабинет, мне сразу же стало понятно, почему этому москвичу дали прозвище Бульдог. Сходство было настолько ярким и очевидным, что удивляться просто не приходилось.
Сметанин оказался приземистым, коренастым мужчиной с плотной и массивной фигурой и короткими ногами. Он был широкоплеч, как заправский штангист, но при этом невысок ростом, словно кто-то сверху слегка его придавил. Эта приземистость создавала впечатление, будто он непрерывно находится в состоянии боевой готовности. Даже обычная рубашка, застёгнутая на верхние пуговицы, туго сидела на короткой и широкой шее, будто вот-вот лопнет от внутреннего напряжения.
Лицо следователя тоже не оставляло сомнений в справедливости его прозвища. Тяжёлая, массивная челюсть, выступающая далеко вперёд, с широким, выпирающим подбородком, придавала ему явное сходство с бульдогом, который не раз оказывался в уличных драках. Скулы широкие и чётко очерченные, словно вырезанные, нос короткий и чуть приплюснутый, явно повидавший немало приключений и неприятных встреч.
Еще глаза. Тёмно-карие, небольшие, с вечным подозрительным прищуром, они смотрели из-под густых бровей пристально и цепко, будто их обладатель в любой момент готов был кинуться вперёд, вцепившись зубами в глотку собеседника.
Он медленно поднял взгляд и без особой радости уставился на меня, не спеша отложил в сторону папку с бумагами и негромко, хрипловато проговорил:
— Проходите, Максим Сергеевич. Присаживайтесь. Нам с вами предстоит важная и обстоятельная беседа.
Кто бы сомневался. Я сел на стул напротив.
— Меня зовут Аркадий Львович. Я следователь по особо важным делам. Прибыл по поручению самого…
Он многозначительно ткнул коротким толстым пальцем вверх, будто намекая на высшие эшелоны власти, находившиеся где-то там, далеко за пределами этого тесного кабинета.