Открыл дверь своим ключом. Замок мягко щёлкнул, будто и не было моего отсутствия. В нос ударил запах Машкиных духов — ее любимых, немного с горчинкой.
— Привет! — раздался звонкий голос. Машка высунулась из кухни, улыбнулась. — Ой, у меня тут горит! Подожди секунду!
Она мелькнула обратно, а я успел рассмотреть: на ней новый халатик — шёлковый, короткий, с игривым блеском. Казалось, ещё короче, чем прежний. Из-под ткани предательски выглядывало кружевное бельё. Волосы уложены, глаза подведены, на губах яркая помада. Всё это вместе — наряд, готовка, духи, макияж — ясно говорило: ждала.
Ждала меня, готовилась, выверяла каждый штрих. Соскучилась, выходит?
Я поставил вино на тумбочку, скинул ветровку и прошёл внутрь, невольно отмечая, что даже лампочка в прихожей теперь горела новая, тёплого света (старую-то лампочку прострелила ловушка с обрезом). А Машка умела создать атмосферу, когда ей хотелось.
Лишь только шагнул в коридор, дверь за собой только успел замкнуть — звонок. Резкий, настырный, будто соседа снизу топим.
— Маш, — крикнул я, — ты кого-то ждёшь?
— Нет! — донеслось из кухни.
Я, как знал, приготовил пистолет, он под рубахой. Повернул защелку и открыл дверь.
На пороге стояла Алька Бобр, как всегда прекрасная, с фирменной ухмылкой и бутылкой вина в руках.
— Привет, молодёжь! — торжественно возгласила она. — Ну что это такое? Меня, значит, на вашу вечеринку не позвали? Ай-я-яй! Нехорошо!
— Алька… ты?.. С вином… — растерялась Машка, даже отпрянула назад.
— Нет, блин, дядя Петя с метлой! — хохотнула Бобр, ввалившись в квартиру, будто так и надо.
— Ты… как узнала? — Машка всё ещё не верила глазам.
— Ха! — Алька встряхнула бутылку. — Подруга называется. Приехала, значит, из своего Питера-Шмитера втихаря, даже словечком не обмолвилась. А я от кого узнаю, что белобрысая-то вернулась? От левых людей! Ну, Манюня, нехорошо. Ну ладно, бобры сегодня добры. Давайте за приезд!
Маша метнулась ближе ко мне, будто хотела ухватиться за руку или прижаться, но запнулась, почувствовав взгляд рыжей. Та, наоборот, ничуть не стеснялась: легко подскочила ко мне на цыпочках и чмокнула прямо в губы — громко, смачно.
— Привет, Максик! — протянула с довольной ухмылкой. — Ужасно я соскучилась!
— Ма-аксик?.. — Машка процедила сквозь зубы.
— Ну да, да! — Алька отмахнулась. — Ему тоже не нравится, когда я его так называю, но что поделать. Когда он спит, он такой няшный. Самый настоящий Максик.
Машу аж передёрнуло. Она прикусила губу, покраснела, но сдержалась.
— Ну, что стоим на пороге? — захохотала Бобр. — Айда на кухню! Как вкусно пахнет! Маш, ты чего уже тут наготовила? Пойдём-ка посмотрим!
Машка действительно постаралась: на столе красовались аккуратные, словно игрушечные бутерброды, в каждом торчала зубочистка, и она гордо называла сие творение «канапе». В духовке дожидалась своего часа румяная курочка, а в стеклянной миске с модным ободочком поблёскивал какой-то странный салат — на вид непонятный, но на вкус всё-таки оказался отменным.
Девчонки сидели друг напротив друга и первое время перекидывались фразами с натянутыми улыбками.
— Ну, Маш, у тебя всегда вкус к… изысканному, — проговорила Алька, глядя на канапе так, будто собиралась их выбросить.
— Да уж, — хмыкнула Машка, — не то что некоторые, привыкшие по забегаловкам питаться.
— Зато у меня фигура держится, — прищурилась рыжая, поправляя прядь волос и демонстративно выгибаясь.
— Ну да, держится, держится, — отозвалась Маша, — чтобы мужиков соблазнять… Да?..
В комнате ненадолго повисло напряжение, я было собрался вклиниться, но потом внутренне махнул рукой — пусть сами разбираются. Женская война — страшное дело. Ха!
Однако вино постепенно сделало своё дело: то ли тосты пошли веселее, то ли память о прошлой дружбе оказалась крепче, чем ревность. Колкости смягчились, смех зазвучал куда более искренне, и ближе к ночи они уже сидели бок о бок, что-то обсуждали, то ли про работу, то ли про моду, а временами даже вместе отпускали шуточки в адрес всех кобелей мира, то есть мужиков.
Я уже подумал, что вечер удался, как раздался звонок в дверь. Резкий и настойчивый.
— Блин, что у нас сегодня, приёмный день? — возмутилась Машка и встала.
— Подожди, — остановил я её жестом. — Я сам.
В прихожей я привычно сунул руку в рюкзак, достал свой «ИЖ». Трофейный «Глок» не брал с собой, там патронов — с гулькин нос, если будет жарко — может не хватить. А вот к «ИЖу» боеприпасы всегда под рукой. Встал чуть сбоку от двери, на всякий случай. В старых домах слышимость отличная, так что незнакомец меня точно должен был услышать.