Она вздохнула, явно перелистывая приятные, хоть и давние воспоминания.
— Все равно на геолога вы мало похожи, сегодня уж точно. И самогон навряд ли употребляете.
— Запросто, — засмеялась. — Не смотрите, что я хрупкая. Один раз застряли в горах: дожди, дорогу смыло, нас отрезало. Несколько недель жили. Из еды — тушёнка да самогон. Выжили, ничего.
Я уважительно присвистнул.
— Похвально. Интересная вы женщина…
— А вы чем занимаетесь, Максим? Если не секрет.
— Работа не такая интересная, как у вас. В школе работаю.
— Молодой специалист? И что ведёте?
— Физкультуру.
Я выбрал самый безопасный вариант. Скажи про математику — начнёт задавать изысканные вопросы; биологию — полезет в подробности. А физрук — он и есть физрук: кроссовки, спортивки, свисток на шее — и готово. Всегда завидовал их дресс-коду: форма жизни совпадает с формой одежды на работе.
Так, болтая ни о чём и обо всём, мы дошли до гостиницы. Поднялись по ступенькам. И вдруг беспечная улыбка у Оли испарилась. На парковке стоял белый представительский седан, и именно к нему в один миг приклеился её взгляд.
Она выдохнула:
— Черт его принес…
— Что такое?
— Муж приехал, — процедила. — Уже бывший. И чего ему надо…
— Это разве плохо? — улыбнулся я. — Помириться же хочет.
— Я с ним зато не хочу, — дернулась Оля, поджав губы. — Прощала уже столько раз — хватит. В этот раз всё будет до конца. Извините, что на вас это вываливаю, Максим.
— Да ничего, — сказал я. — Мы уже с вами, считай, свои. В одном ДТП побывали, а это роднит людей.
Оля напряженно прошла вперёд и осторожно заглянула в холл гостиницы сквозь стеклянную дверь:
— Точно. С цветами стоит. Вот же павлин…
Я было подумал, что надо куда-то испариться, чтобы дать этой ячейке общества всё выяснить. И тут Ольга вдруг повернулась ко мне и произнесла с умоляющим взглядом:
— Максим, это странная просьба… Но я вас хочу попросить. Подыграете мне?
— Я? — для виду я слегка удивился, хотя самого уже смех разбирал. — Из меня актер, как из Папанова балерина. В общем, смотря что надо делать.
— Мне неловко говорить, но, пожалуйста… Притворитесь моим парнем. Любовником. Иначе он не поймёт. Ему хоть в лоб — всё равно. Я ужасно устала от этого.
— Если вам так нужно — давайте. Мне несложно, — кивнул я. — Это даже интересно…
— Спасибо! — с громадным облегчением зашептала Оля.
Вся её осанка тут же изменилась — кажется, ей для этого и секунды лишней не потребовалось.
— Что нужно делать?
— Пустяки! Ничего особенного, под ручку пройдём, и всё.
Она взяла меня под локоть, мы вошли в холл. Мужик с охапкой алых роз — такой букет, что едва в руках помещался — шагнул навстречу:
— Оля⁈
— Ты что здесь делаешь? — прошипела она.
— Это ещё кто? — кивнул объевшийся груш на меня.
— Не твоё дело, Егор… Я не обязана перед тобой отчитываться, — удивительно холодно сказала она, голос звякнул.
Словно это какой-то надоеда-проситель пришел под двери её кабинета.
— С каких это пор, дорогая? — протянул неудачливый визитёр.
— Мы теперь чужие люди, — и кабинетный геолог храбро вздёрнула подбородок.
— Какие чужие, Оля, ты чего несешь…
Оля же потянула меня к лифту.
— Эй! Стой! — розоносец потянулся за нами.
Его явно задевала вся ситуация, отверженный и с цветами, он чувствовал себя местным дурачком и начинал от всего этого расходиться.
— До свидания, Егор. По разводу общаться будем через адвокатов, — напряжённо и как можно быстрее бросила Оля через плечо.
— Я пёрся сюда за сотню вёрст! Да ты… — заорал он.
Я обернулся, готов был осадить, пока он не продолжил на повышенно-нецензурном, но Оля зашипела мне на ухо:
— Не надо. Всё прошло гладко. Ему хватит. Спасибо вам, вы очень помогли.
Мы зашли в лифт, двери закрылись.
— На какой этаж? — спросил я.
— Проедем на один и тот же, пожалуйста, — ответила женщина. — Снаружи экран показывает этаж, на который двигается кабина — поймёт, что по разным номерам живём. Давайте на седьмой.
— Совпадение. Я тоже на седьмом.
Доехали. Вышли. Я отомкнул дверь своего номера — он оказался первым по нашему маршруту.
— Надеюсь, больше не приедет, — выдохнула Оля устало.
По ее лицу видно: не любит муженька давно. Его измена — лишь повод разорвать всё, что висит на душе мертвым грузом, закономерный финал.
— Максим! — окликнула она, когда я уже входил в номер. — А вечером вы что делаете? Мне как-то одной куковать надоело. Давайте отметим мой развод.