А сейчас я стоял, сжимая кий, и ощущал, как в теле бушует какой-то дикий, нечеловеческий запас энергии. У него, у этого дьявольского препарата, видать, остаточные хвосты остались. Когда адреналин разогнал кровь, будто из глубины достал его, из самых клеточных недр, откуда уже давно всё должно было исчезнуть. Я почувствовал, как зрачки расширились, ловя каждое движение, каждый блик света. Слух стал острым, как нож — слышал скрип обуви, дыхание, даже скрежет зубов у противников. Мышцы налились сталью, всё тело превратилось в сжатую пружину, готовую рвануть в любую секунду.
Теперь я с легкостью вырвал кий из рук первого и ткнул им того, что размахивал «телескопом». Не со всей силы, хотел вывести из строя, но переборщил. Хрустнула грудина, он выронил железку, завыл и рухнул на спину. Потом, хрипя, встал на четвереньки, пополз, держась за грудь. Ну, если ползает — значит, жить будет. Второй, с кием, вернее, уже без кия, замер, нападать не решился, только пятился, глаза круглые.
Я переломил кий о колено, обломки швырнул в сторону, глядя прямо на Ворона.
— Ну что, Ворон… — сказал я громко, чтобы весь двор услышал. — Или ты всё-таки не Ворон, а курица облезлая? Самому-то выйти слабо? Гамадрилов своих натравил, а сам стоишь, харищем торгуешь. Думаешь от условки отмазаться? Думаешь, чужими руками — это не считается?
Я шагнул ближе, не сводя с него глаз:
— Или так и будешь за бабью юбку прятаться да мальцов подставлять? Ты же у них тут президент, отец-командир… А сам — обычное ссыкло.
Оля и Лиза застыли, глядя на нас круглыми глазами. У одной дыхание перехватывало от страха, у другой — от злости и какой-то странной надежды, будто она сама ждала, чем всё кончится. Для Ворона это стало последней каплей: выдержка его лопнула, и он ринулся прямо на меня.
Шёл, как танк, сразу вложился в удар, рассчитывая срубить меня с места. Кулачища у него — как молотки, и зарядил он сразу в голову, без раздумий.
Я видел замах, видел плечо, и потому шагнул чуть в сторону и назад. Удар прошёл мимо, по воздуху. Ворон, по инерции, едва не провалился в пустоту. Я резко пробил ногой в его бедро сбоку — жёстко, чтобы сбить скорость и нарушить равновесие.
Он качнулся, но устоял. Рыкнул, снова полез вперёд, пытаясь схватить меня руками, обхватить и продавить весом. Если бы ухватил, там и конец: сила у него звериная. Но скорость была на моей стороне. Я ушёл под его руку, нырнул вправо, и, оказавшись сбоку, всадил прямой кулак в корпус — точно в рёбра. Воздух у него вышел рывком, как из пробитой шины.
Ворон отшатнулся, но не успокоился, снова полез. Кулаками махал неуклюже: много силы, мало техники. Он бил широкими размахами, вкладывая вес всего тела, а я ловил моменты и отвечал короткими, быстрыми ударами. Дважды зацепил его в челюсть — раз левым джебом, потом правым кроссом. Голова у него мотнулась, но он стоял, стиснув зубы.
Мы кружили, он пытался меня загнать к стене. Я не дал: шаги короткие, работа ногами, всё время уходил под углы. Он снова пошёл вперёд, вложился в правый крюк — я присел, пропустил его руку над собой, а сам сразу снизу — апперкот. Чистый, в подбородок.
Ворон дернулся, глаза закатились, колени поехали. Он ещё секунду пытался устоять, хватал воздух ртом, но тело уже не слушалось. И вот он завалился назад, рухнул на спину с глухим стуком.
Тишина висела пару секунд, потом послышался голос Ольги:
— Лежит!..
Я выпрямился, встряхнул руками, сбросил остатки напряжения. Ворон валялся на земле без сознания, нокаут чистый.
Оля, прижав ладони к губам, выдохнула. Лиза отвернулась, но глаза её всё равно блестели — видела, что её здоровяк пал. А я стоял над ним, чувствуя, как мышцы ещё гудят, и слушал, как кровь стучит в висках.
Победа, вроде бы, за мной. Казалось бы — радуйся: свалил громадину Ворона в чистый нокаут, до этого двоих его прихвостней уложил, которые уже куда-то испарились. Но радости не было. Потому что все как-то по-тихому произошло. Не завирусится ролик, которого нет, не узнает Инженер, что я в городе. На крыльце я уже внимательнее посмотрел — ни одной камеры видеонаблюдения. Ни у дверей, ни над парковкой, нигде. Даже на телефоны никто не снимал, хотя сейчас этим каждый второй развлекается.
Всё зря? Вроде, зря. А вроде, и нет. Адреналин гулял по крови, мышцы ещё напряжены, но внутри стояла тёплая уверенность: вечер удался. Я ощутил себя, как в том подземелье. Сильным…. Так что я вполне был доволен собой.