Корюшкин почесал затылок, прищурился.
— Ай, мутный какой-то у тебя этот друг… Ну ладно. В принципе, попробую. Есть у меня там товарищи, общаемся. Но это, сам понимаешь, не за бесплатно. Тут уж не от меня…
— Да без проблем, — отмахнулся я. — Денег отстегну.
— Ты что, какие деньги⁈ — возмутился Ваня. — Это ж преступление — взятки брать и давать.
— Ой, Ваня… — закатил я глаза. — Понятно всё с тобой. Ну и чего им надо-то?
— Да как обычно. Купишь «рабочий набор»: чай, кофе, бумаги белой пачек пять-шесть. У них вечно напряг с канцеляркой. Реактивы на миллионы списывают, а на бумагу ни копейки не выделяют.
— Разные статьи расходов, небось, — хмыкнул я.
— Ну, да, — кивнул Корюшкин. — Так что смотри… не ты им покупаешь, а твой друг. И тогда, думаю, договорюсь.
Я усмехнулся: «Ну что ж, друг так друг. В конце концов, иногда и самому себе можно помочь… через друга.»
— Нужен только будет биоматериал, — сказал Корюшкин.
— А вот это самое интересное, — ответил я, щурясь. — А какой именно биоматериал?
— Ну как какой, — Ваня открыл ящик стола и достал пакетик с ватными палочками. — Вот, буккальный эпителий. Слюну берёшь, палочкой по внутренней стороне щеки провёл — и всё. В бумажку заворачиваешь, чтобы не отсырело. В сухом виде ДНК отлично хранится. А вот если влага или гниение — всё, конец. Всё-таки материал биологический, клетки человека.
— Что, в слюне есть ДНК? — уточнил я.
— Нет, в слюне самой по себе — нет, — поправил он. — Но есть клетки эпителия со слизистой оболочки. Вот этого вполне достаточно.
Я кивнул, прикидывая.
— А если нет того человека, у которого слюну взять?.. Ну… предположим, он умер.
— Как — умер? — Ваня округлил глаза. — Твой друг?
— Ну, это я так… гипотетически, для интереса, — сказал я, а про себя подумал: «Вот где я ДНК Лютого возьму? Хоть я и есть он — но биологическое тело-то теперь другое. Генетика совсем иная».
— Ну, — почесал затылок Корюшкин, — можно попробовать вещи его старые. На них эпителий сохраняется какое-то время. Иногда и через годы находят следы. Но это как повезёт. В идеале — кровь, конечно.
— Кровь… — пробормотал я. — Ваня, ты гений.
И тут меня осенило. У меня ведь есть удостоверение Лютого. Моё. С пулевым отверстием, оставленным Валетом. На лидериновой корочке — засохшие бурые пятна.
— Скажи, Ваня… а вот кровь, засохшая, — она сколько может сохранять свойства для экспертизы?
Корюшкин уже как-то перестал удивляться и задумался, пожал плечами.
— Ну… не скажу точно. Но слышал случаи, когда и двадцать лет спустя вещи исследовали, и генетический материал пригодный находили.
Я вспомнил свое удостоверение. Оно лежит в общаге, в надежном месте. Спрятано. Ну что ж… вот она, моя ниточка к правде.
Будем надеяться, кровь на удостоверении ещё пригодна. Если нет — буду искать другой след…
А вслух продолжил выспрашивать у Корюшкина:
— Скажи, Ваня, а если человек жив-здоров, но не хочет давать вот этот буккальный эпителий? Ну не буду же я ему ватной палочкой в рот лазить. Как незаметно взять, чтобы он и не понял?
Корюшкин почесал нос, поправил очки:
— Ой, Макс, что ж у тебя всё так сложно-то… Принеси его вещь, которой он постоянно пользуется. Ну, например, наволочку с подушки. Рубашку не стиранную.
— Наволочку? — поморщился я. — Сложно. Что-то попроще.
— Ну… кружку. Из которой только он пьет. Главное, чтобы немытую. Или, на худой конец, шариковую ручку. Только ту, которой пользуется именно он постоянно, и никто больше.
— О, ручка — это нормально, — кивнул я. — Всё, завтра принесу тебе объекты.
Помолчал, потом добавил:
— А если вот старую кровь… как лучше? Вместе с предметом-носителем тащить или как?
Мне, естественно, не хотелось светить тут именные корочки.
— Ай, опять темнишь… — проворчал Корюшкин, но открыл ящик и достал тубус с палочкой. — На. Специальная. Намочишь водой, поелозишь по следу крови. Эта головка из флокса, специальные волокна, всё впитывает. Потом обратно в тубус — внутри сорбент, осушитель, материал не загниёт и… короче, дальше помнишь.
Я взял в руки палочку, покрутил.
— Только смотри, — крикнул мне вдогонку Ваня, — этой палочкой больше ничего не касайся! Никакой чужой ДНК, никаких примесей чтоб. Ошибки потом не исправишь.
— Всё понял, товарищ эксперт, — щёлкнул я каблуками. — Сделаем, как в аптеке.
И вышел из кабинета, чувствуя в кармане тубус — словно маленький ключ к разгадке моей собственной жизни.
Закинув рапорт в кадры, я двинулся не в общагу, а в квартиру, где жил раньше с Машкой. Надо было собрать кое-какие вещи для поездки.