В ответ женщина пробормотала что-то невнятное, взяла кольцо и тут же потеряла к нему интерес. А на официанта — и вовсе внимания ноль. А тот всё прыгал, как петрушка на ярмарке, распинался, что-то лепетал: мол, да-да, большинство мужиков — козлы редкостные, а он вот совсем другой. И кстати, его Артемом зовут.
В общем, мой обед прошёл как сеанс кино: драма, мелодрама и комедия в одном флаконе. Когда дама всё-таки отшила не в меру усердного ухажёра и громко высказалась, что, мол, «я сюда пришла пообедать, а не наблюдать, как ко мне органы округлые подкатываются», я едва не поперхнулся. Молодец, могёт.
Счёт оплатил, чаевых не оставил. Если уж роль играть, так до конца: суровые опера чаевых не дают и сами не берут.
Вышел на улицу, доехал на метро до парка имени Тургенева и вошёл на желтеющую осенним листом территорию.
Будний день — народу немного: пожилые парочки чинно прогуливались, несколько мам с колясками катили своих младенцев по аллеям да молодежь маялась бездельем. В татуировках, с кольцами в носах, в штанах таких широких и длинных, что волочились по земле, будто подметали. Сразу и не поймёшь: то ли девочка, а то ли виденье. Или вообще мальчик. Современная бесформенная одежда, пресловутый оверсайз, умело скрывала гендерную принадлежность отроков… а может, мальчика-то и не было.
Я уселся в условленном месте — на лавку напротив памятника Владимиру Ильичу. Бронзовый вождь, грозный и монументальный, возвышался в центре парка. Голуби пометили ему макушку, но даже это не портило его серьёзного вида. Он выставил руку вперёд, будто указывал прямо на мою лавочку. Вот здесь и должна была состояться встреча с куратором. Под дланью вождя.
А я… как и все прочие, сидящие на лавках, делал вид, что занят важнейшим делом — уткнулся в экран смартфона. Пальцем поводил для вида, глаза вниз опустил, но боковым зрением наблюдал за аллеей.
И вот показался он. Крепкий мужик в костюме, да ещё и в галстуке. Первый раз за все время здесь вижу живого человека в галстуке. Сейчас-то их никто не носит, максимум — на свадьбах да в судах. А тут — прямо как из другой эпохи.
Лицо у него было, как у статуи Ленина: серьезное и будто из камня, ни улыбки, ни праздных эмоций. Взгляд блуждающий, вроде, беззаботный, но сразу видно — осматривает, цепляет детали, отмечает всё. Шёл вразвалочку, в руках газета, свёрнутая в трубку, а на голове — фетровая шляпа.
«Ну, блин», — подумал я, — «Ну кто сейчас в шляпе ходит? Да ещё и с газетой. Штирлиц хренов. За версту видать.»
Он присел на соседнюю лавочку, мельком глянул на меня, кивнул одними глазами, будто поздоровался, а может, и нет. Я взгляд уловил, но в ответ не кивнул. Ждал. Условные фразы — это его забота. Пусть проверит обстановку, убедится, что за нами хвоста нет. Ему виднее, когда начинать контакт, раз уж у него миллион правил.
Он развернул газету, пошуршал страницами, а я закинул ногу на ногу, покачивал ею и ждал, когда же этот Штирлиц разродится. Минут десять прождал, но «Штирлиц» вдруг поднялся, свернул свою газету и ушёл прочь.
А ко мне на лавочку опустился другой. Хмырь в спортивном костюме, возрастом где-то между «уже не мальчик» и «ещё не пенсик». Неряшливый, небритый, бейсболка толком не держится на голове, дешёвые китайские темные очки, на ногах «Нью Бэлансы», только явно киргизского пошива. В руках пакетик семечек из супермаркета.
«Ага, наверное, этот гопник и спугнул моего куратора» — подумал я, морщась от вони дешёвого крепкого табака, которым от него тянуло.
— Занято, — рявкнул я нарочито грубо, чтобы у него даже мысли не было рядом задерживаться.
Но тут «гопник» выдал:
— Не подскажешь, где тут памятник Тургеневу с собакой?
Я чуть приподнял бровь. Пароль.
— Да нет здесь никакой собаки, только голуби, — спокойно ответил я, так, как было оговорено.
Он щёлкнул семечкой, кивнул:
— Ну, значит, туда я и пришёл.
«Ничего себе» — мелькнуло у меня в голове. — «Так вот он, куратор. А тот в шляпе — всего лишь прохожий. В галстуке и с газетой. Ха…»
Мы сидели на разных концах лавки, глядя каждый в свою сторону. Я смотрел на макушку Ильича, где собралась тусовка голубей. Гопник щёлкал семечки, пускал шелуху под ноги и разглядывал проходящих мимо девушек с любопытством похотливого кобелька.
— Сергей, — негромко бросил он, будто в пустоту.
— Максим, — ответил я так же, не поворачивая головы.
— Да, знаю, — едва заметно кивнул он.
Со стороны это выглядело абсолютно буднично: два мужика сидят на лавке, один семечки грызёт, второй в телефон уткнулся. Никакой связи между ними.