Молчок…
— Я сначала вырежу тебе один глаз, потом другой… — хрипел зэк.
Но договорить он не успел. Сартылай, собрав все силы, резко вскинул руки, обхватил ладонь зэка, сжимающую рукоять ножа, и рванул на себя. Клинок вошёл глубоко, хрипло заскрежетав о кость, пробил горло. Охотник дёрнулся, глаза его расширились от боли и предсмертного всхлипа. Кровь хлынула по пальцам старика и по пальцам зэка.
— Вот бл*дь! — вздрогнул от неожиданности и досады Кирпич.
А на лице Сартылая в тот миг застыла улыбка. Он уже не мог говорить — горло рассечено, дыхание рвалось кровавым пузырём, но губы его шевельнулись. Кирпич, глядя сверху, сумел прочесть: «Я ухожу… Ничего вы не найдёте…»
— Твою мать! — и Кирпич плюнул прямо в лицо умирающему. С силой вырвал нож из горла, отшатнулся, а затем вновь подошел, сел на корточки и с брезгливостью вытер клинок о куртку старика.
— Ищите! — рявкнул он остальным. — Ищите эту сучью пещеру! Она где-то здесь!
— Я видел… — отозвался один из зэков, задыхаясь от тяжелого подъема в гору. — Он косился на жёлтый куст, я заметил. Когда мы проходили вон там, наверху был жёлтый куст. Приметный такой. Возможно, вход в пещеру где-то там. И ложбинка как раз подходящая в скале.
— Косился? Куда эта черноглазая сволочь только ни косилась…
Волна ярости и шока схлынула, и Кирпич заново оглядел лес. Что они тут найдут сами? А так какая-никакая, а примета.
— Кирпич… А что там, в пещере? — спросил Рыжий. — На кой-она нам сдалась?
— Не знаю, — ответил главарь, облизнув губы. — Но этот вонючий папуас в последний момент вдруг передумал нас туда вести. Почему? Не зря ведь…
— А вдруг там наши малахольные укрылись? — предположил Рыжий. — И старик это понял, хотел заднюю дать, да поздно.
— Тем лучше для нас, — оскалился Кирпич в подобии улыбки. — И хуже для них.
Он развернулся, рявкнул короткую команду, и зэки, толком не отдышавшись, снова двинулись вверх по склону, туда, где застыл жёлтый куст на фоне серых камней.
Я был за то, чтобы покинуть пещеру. Вечером долго говорил об этом, спорил, но потом прислушался к мнению остальных. Люди измотаны, напуганы, их можно понять: они захотели остаться здесь, затихариться, ждать. Свою судьбу принимать всегда легче, чем идти против течения. Меня не поддержала даже Евгения, в которой, казалось, сил на сто лет припасено. Может, Оля бы убедила их, но её теперь с нами не было.
Хотя, если рассудить трезво, даже при таком раскладе у нас оставался неплохой шанс. Вход в пещеру скрыт так, что о нём не догадаешься. Мимо пройдёшь хоть в паре шагов, а всё равно не заметишь — скала и скала, нагромождение камней. О существовании убежища никто не мог подозревать.
Непонятно было другое — каким образом группа «Б» резко сменила маршрут и пошла в горы, прямо по нашим следам. Ясно, что это не случайность. Скорее всего, дело в том чёртовом старике, местном, что идёт с ними. А если он следопыт, если он охотник, то мог знать про эту пещеру. Мог и повести к ней, если приказали.
Эта мысль крутилась в голове, давила, не давала покоя. Но вслух я её не озвучивал. Остальные и так пережили за последнее время слишком много, держались из последних сил. Будоражить их новыми тревогами было бы лишним. Все одно это уже ни на что не повлияет.
Хвороста мы натаскали, вода у нас была, но с едой всё хуже — оставалась последняя банка тушёнки да кулёк крупы. Придётся затягивать пояса, как ни крути. Мы сидели у очага, костерок поддерживали маленький, ровно такой, чтобы хватало света и тепла. Сухие ветки горели тихо, жарко, дыма почти не давали. Я несколько раз выходил из пещеры, поднимался к щели, куда уходил наш импровизированный дымоход, проверял. Над пещерой дыма не видно. Он растворялся на ветерке в сумерках.
Я вернулся в пещеру, когда наши спорили.
— Как они нас нашли? — зло выдохнул Ворон, сотрясая кулаками. — Как?
— Ну, скажешь тоже — нашли, — отозвался Ефим, понизив голос. — Так, мимо покамест бродют. Наверное, направление выбрали то же самое.
— Ни хера не пойму, — не унимался Ворон. — Тут тайга, леса. Тут затеряться — пара пустяков. А они будто знали, что мы свернули. Будто знали, что пошли именно сюда. Мы же крюк сделали спецом…
Он осёкся, глядя в пламя. Я видел, как в его глазах горело не только раздражение, но и страх. И этот страх таился в душе у каждого — только выражался он у всех по-разному.
— Браслет… — вдруг проговорил Сергеич, и сказал так громко, что все аж дёрнулись.
— Что? — переспросили мы все разом, уставившись на него.
— Они могли отследить маячок, — выдавил он, задирая штанину. На его ноге, вокруг лодыжки, остался след — красная натёртая полоса, будто от кандалов. — Чёртов браслет. У каждого в группе «Б» он был.