— Твою душу мать… — выдохнул Рыжий, перекрестился и тут же отдёрнул руку. — Это ещё что за чудо? Что за явление? Ох… Мне кажется? Или вы тоже это видите?
Кирпич невольно опустил ружьё. Даже в темноте было видно — у женщины в руках ничего нет, никакого оружия.
— Эй, русалка! — хрипло окликнул он. — Ты ещё, мля, кто такая?
Девушка ничего не ответила, шагала всё ближе, глаза блестели, лицо — будто у мраморной статуи, без всякого выражения.
— Ха! — заржал железнозубый, брызнув слюной. — По ходу, это нам подгон от судьбы… за все наши мытарства!
Он впился в неё сальным взглядом, не скрывая, как разглядывает её наготу, и оскалился так, что было ясно: он уже видел в этом «подарке» горячее развлечение.
— Вовремя ты пришла! — облизнулся Рыжий, пуская слюну. — Как давно у меня бабы не было…
Зэки рванулись вперёд, но резкий окрик главаря остановил их.
— Стоять! — рявкнул Кирпич, вскидывая ружьё. — Бесплатный сыр бывает только в мышеловке.
— Да ну тебя, Кирпич, — ухмыльнулся худой, глаза его заблестели. — Ты видишь, какая она? Глаза безумные… Видать, туристка заблудилась, с ума сошла, одежду поснимала, идёт, бредит. Ща мы её согреем.
— Эй, красотка! — заорал железнозубый. — Ты говорить умеешь? Тебя как звать-то?
— Я сказал — стоять! — Кирпич повысил голос, ствол дёрнулся в сторону ближайшего.
— Ну почему? — не отставал Рыжий. — Слышь, Кирпич… ты с той блондиночкой недавно развлекался, никому не дал ее… теперь дай хоть пацанам немного пар сбросить. А потом мы тебе такого хворосту принесём, что можно будет навсегда затрамбовать вход в эту проклятую пещеру. Шашлык там из них будет, и всё.
Кирпич понял: его никто слушать не собирается. В другой раз он бы показательно наказал одного из них, чтоб другим неповадно было, но сейчас их и без того было мало… Лесная «нимфа» окончательно взбудоражила мозги оставшимся. Вожделение застило им глаза, и любое сопротивление с его стороны лишь озлобит их.
Он ощутил, как в груди поднимается злость. И вместе с ней — нехорошее предчувствие. Ещё чуть-чуть, и эти оборванцы поднимут бунт уже против него.
Рыжий подскочил к женщине, растянув рот в ухмылке, зубы блестели в лунном свете:
— Ля ты красивая… Ты что, вообще нас не понимаешь? — лепетал он, хватая её за плечи. Руки его тут же полезли дальше, уже мяли грудь, ягодицы. — Гля, пацаны! Ха! Как ты только не мёрзнешь… Тепленькая такая, вот красотка… А ну иди сюда! Я первый! Я первый!
Он подхватил Евгению на руки и, пошатываясь, потащил в заросли. Та не сопротивлялась — ни один мускул не дрогнул на лице. Будто её здесь и не было, только блеск глаз, в которых плескалась неуловимая тьма.
Рыжий понес ее в кусты, повалил её на землю, чуть ли не на ходу рвал пряжку на штанах, пыхтел.
— Погоди, погоди… — бормотал он, наваливаясь сверху. — Сейчас я тебя согрею… ух, *ля… какая ты… А чем это ты намазалась? Почему ты такая скользкая? Это для интересу так?
Он уставился в её глаза, криво ухмыльнулся, наклоняя морду ближе:
— Ну что, поцелуешь меня?
Губы, воняющие гнилью, тянулись к её лицу. Дыхание жгло, в нём было всё — похоть и радость.
Позади стояли двое — худой и железнозубый, они переглядывались, облизывались, дожидаясь своей очереди.
Кирпич же не отходил от входа в пещеру, сжимал ружьё, поводил стволом. Чуйка свербела: что-то здесь не так.
— Это одна из них! — крикнул он резко, голосом, в котором прорезалась тревога.
— Да нет, — откликнулся из зарослей железнозубый. — Нам же фотки показывали. Не она это. Там другая совсем тетка была, я бы на такую не…
— Ты там постой пока на стрёме, — усмехнулся худой, не отрывая взгляда от «сцены». — А мы тут немножко заняты…
Не то чтобы Кирпич подчинился их ухмылкам, но он понимал: оставлять вход в пещеру без прикрытия — глупость. Потому и остался там, с ружьём наготове, зорко оглядывая склон, пока его архаровцы уже теряли голову от похоти.
Рыжий наваливался сильнее, уже почти впился губами в её лицо, когда Евгения вдруг сомкнула руки на его шее и рывком притянула к себе.
— О, да ты горячая штучка! — выдохнул окончательно одурманенный парень, хрипло хохоча. — Ты тоже меня хочешь, да? Не терпится?
Но хватка крепчала. Она тянула его всё сильнее и сильнее, будто петля затягивалась.
— Да погоди ты, торопыга… не так быстро… — всё ещё пытался шутить Рыжий, но голос его сорвался на сип. — Эй… отпусти…
Он рванулся, попытался оттолкнуть её, но бесполезно. На вид девушка была хрупкая, но сил у неё оказалось столько, что его руки тряслись от напряжения, не в силах разжать её пальцы.