— Нинэти убит за измену, он завел полк в засаду, а потом пытался помочь мятежникам, — хищно оскалясь, произнес капитан. — Принимаю командование полком в соответствии с обстановкой.
— Так что, приказ отменяется?
— Конечно, нет, — нервно усмехнулся Коэст. — Приказ остается в силе. Выполняйте.
После ранения Конти первым батальоном командовал командир роты мушкетеров, капитан Рорденс. Поначалу, пока его поддерживал второй батальон и все пушки полка, наступать было просто. Конечно, первый залп из засады собрал свою жатву, забрав, в том числе, и командира. Да и дальше было не лучше, вражеские бойцы отстреливались отчаянно и умело, да и в самом Памфилионе сопротивление так и не было сломлено до конца. Но численный перевес и поддержка артиллерии помогли занять пол-деревни. И тут, когда требовалось еще одно, последнее усилие — поднимают бунт медарцы. И ладно бы только разбежались: все равно толку от них чуть. А то ведь ударили в тыл, мерзавцы, и даже захватили все пушки и почти весь обоз. Пока сообразили, что к чему, да успели построиться, да дошли, мятежники прикрылись повозками, оставив лишь небольшие, петляющие проходы. Теперь от прямой атаки толку было чуть, а обойти мешали орудия. Он не видел, что происходило там, на дороге, хватало дел в деревеньке — но хорошо представлял последствия. Картечь в упор по кавалерии — это, если достаточно пушек, кошмар. Мясо клочьями, кишки на кустах и трава, липкая от крови.
Если бы кто-нибудь спросил Рорденса, что делать, он бы не колебался: сначала добить мятежников в селе, подавить там всякое сопротивление, как приказал Клеомен — и только потом уничтожать своих бунтовщиков. Сделать наоборот — дать врагам веры ускользнуть из ловушки. То есть изменить Медару и Церкви.
Сначала пришел приказ остановить наступление. Уже это было несусветной глупостью: мятежники открыли огонь по занятым церковниками домам из последней пушки. Ее семь выстрелов обошлись Третьему Тельгаттейскому в два погибших отделения, уничтоженную трофейную пушку и человек пятнадцать раненых. Это было плохо, но терпимо. Но то было только начало. Мятежники в деревне на диво быстро установили связь с мятежным же батальоном. Там нашелся неплохой командир, сообразивший, что помочь союзнику — помочь себе. Теперь мятежники подсвечивали нужные дома сигнальными стрелами, а другие мятежники вгоняли в них брандскугели. Другие мятежники? Но откуда в пехотном батальоне толковые канониры? Неужто пушкари, сволочи, переметнулись? Похоже…
До хруста стистнув зубы, капитан смотрел, как методично бунтовщики уничтожали засевших в деревне. Выстрел дальнобойной кулеврины, другой — и дом вспыхивает, как спичка. Пожар — и уходящих от огня людей встречают мушкетным залпом. Потом вперед бросаются пикинеры, они быстро и без потерь дорезают уцелевших. Из соседних домов, конечно, пытаются помочь, но проклятые мятежники не действуют без охранения, и контратаки означают лишь новые жертвы. Нужна поддержка, и не только его батальона, но от Нинэти получен ясный и четкий приказ: держать оборону силами одной роты, а остальные части выводить за реку, для наступления против предателей. Но это же смерть, дома не выдержат обстрела из пушек! Стоит ли терять еще роту, когда оба батальона понесли огромные потери? Может, наоборот, лучше сперва добить малочисленных защитников деревни, и уж потом, зажав восставший батальон в клещи?..
— Сир капитан, приказ от командира полка Коэста!
Ломмар, еще вечером — адъютант Роммера, после первого залпа мятежников — адъютант Нинэти, а теперь… Проклятье, они там что, сдурели? Что, уже и Нинэти — того? Наверное, последний вопрос он задал вслух, потому что адъютант ответил:
— Нинэти расстрелян за измену Церкви и Медару, по подозрению в убийстве Роммера. Командование принял командир пятой роты второго батальона Коэст.
Все ясно. Будучи непосредственным подчиненным Нинэти, Коэст ухитрился вовремя свести счеты. Неужели он решится действовать правильно? Но приказ разочаровал еще больше, чем предыдущий:
— Капитан Коэст приказывает выводить войска из боя, срочно двигаться на выручку Второму батальону. Тех, кто в домах, оставить для удержания повстанцев.
— Но это значит гибель роты! — вспылил Рорденс. — Мятежников поддерживают наши пушки… Бывшие наши. Их просто перебьют по отдельности, а потом нам же ударят в тыл! И в лоб атаковать третий батальон — значит положить полвойска! Я не выполню, это не приказ, а измена!