— Если ты еще здесь, — произнес он, — приди ко мне, и я расскажу, что придумал для нас обоих, а потом вместе спустимся вниз.
Прислушался, но в голове тоже было пусто, никаких чужих мыслей. Даже пламя затухающих свечей не оживилось, отвечая на присутствие чудесного неземного существа.
Так и есть, она ушла. Стронг задул свечи и вернулся наружу по узкому коридору. Спускаясь по расщелине, услышал голос Мэтьюз:
— Том, где ты? С тобой все в порядке?
— Я здесь, Мэтти, — ответил он и добавил: — Оуэн, Джейк, принимайте вещи, я спущусь следом.
Он скользнул по перекинутой веревке на нижний сук, потом стянул ее вниз, забил нагель и закрепил на нем один конец. Вторым привязал контейнер и спустил на землю. Пятидесяти метров едва хватило. Когда пик и Синее Небо забрали посылку, воспользовался веревкой сам.
Зрители разразились торжествующими криками. Он стоял, ощущая под ногами непривычно мягкую землю. Мэтьюз подбежала и расцеловала его в обе щеки.
— Пошли со мной смотреть, — сказала она. — Теперь ты внизу, и тройная страховка не действует. Стволом займутся Джейк и Оуэн.
Стронг покачал головой.
— Нет, я сам, — твердо сказал он.
Мэтьюз взглянула ему в глаза, но он смотрел прямо перед собой, не видя ее.
— Как хочешь, Том, это твое дерево.
— Джейка с Оуэном тоже забирай.
— Ладно… Ребята, возьмите контейнер.
Синее Небо озабоченно взглянул на Стронга.
— Том, с тобой все нормально?
— Угу.
— Смотри, поосторожней тут.
Индеец подхватил один конец контейнера, Пик — другой, и оба двинулись следом за Мэтьюз к ожидавшей толпе.
Стронг остался на площади наедине с торчащим голым стволом в окружении хаоса обрезанных ветвей. Остаток дерева возвышался как черная сердцевина вулкана посреди искромсанной земли. Место падения уже было рассчитано — справа от каменной купальни для птиц, в стороне от гостиницы.
Выставив гамма-лучевик на максимальную мощность, Стронг сделал глубокий надрез до самой сердцевины на той стороне, куда должен был упасть ствол. Затем обошел дерево вокруг. Трава под ногами была покрыта ковром из алых лепестков, и косые лучи заходящего Гэндзи делали их еще более похожими на капли крови. Стронг зябко передернулся и стал резать чуть выше с другой стороны. Луч входил в древесину все глубже, и дерево отвечало гулким скрипучим стоном. Люди на лужайке умолкли, слышался лишь зловещий жалобный стон. Наконец ствол вздрогнул и стал крениться, сначала едва заметно, потом все сильнее.
Дерево падало с торжественной и печальной неторопливостью. Казалось, с места сдвинулась гора. К носку ботинка прилип кровавый лепесток, и Стронг нервно топнул, стряхивая его, затем отошел от ствола подальше. Ему вдруг послышалось собственное имя. Кто-то кричал совсем рядом… или нет? Он резко обернулся, но не заметил никого, кроме зрителей в отдалении.
С грохотом, подобным раскатам грома, гигантский ствол обрушился на землю — как раз там, где и было рассчитано. От толпы донесся дружный вздох. По дереву прошла дрожь, и все стихло. Стронг шагнул к необъятному пню шириной с дом, но вдруг снова услышал: «Том!»
Голос был слабый и словно надтреснутый, но чей он, было уже ясно. Стронг в отчаянии бросился бежать вдоль упавшего гиганта, заглядывая под бугристую кору, и увидел впереди как будто бы клочок солнечного света. Толпа уже ворвалась на площадь и обступила дерево, приходилось проталкиваться. Добежав, Стронг упал на колени.
— Ктиль! Ктиль!
Из-под коры виднелась только верхняя часть ее тела, остальное было вмято глубоко в землю. В волосах блестел кровавый цветок.
«Ктиль… Ты не должна была умереть! Я не хотел…»
«Ты не убил меня, Том, — шепнула она, — это была неизбежность».
«Прости меня…»
Она кивнула с улыбкой, и он понял: прощать нечего. Потом умерла. Стронг в последний раз вгляделся в ее лицо, но увидел лишь траву, а на траве — цветок.
Длинные столы вдоль стен ломились от всевозможных яств, но Стронг прошел прямо к стойке, не обратив внимания на угощение. Перед вечеринкой он принял душ, но бриться не стал, только надел белую рубашку без галстука, летние брюки и парадные туфли.
Бар был набит до отказа. Пик с Синим Небом тоже явились, хотя на следующий день с утра им предстояло таскать на лесопилку последние останки дерева. Все принарядились, даже Мэтьюз сменила рабочую одежду на белое платье. Жнецы толпились не только в баре, но заполнили и обеденный зал. Стронгу показалось, что здесь добрая половина деревни. Его встретили приветственным ревом, хлопали по спине и наперебой поздравляли.