В октябре 1933 года слова Кудо подтвердились. Хисикари Такаси, новый главнокомандующий Квантунской армией, официально сообщил мне, что японское правительство готово признать меня императором Маньчжоу-Го.
Трудно описать мою радость, когда я узнал об этом. Прежде всего я подумал о том, что необходимо приготовить императорское одеяние.
Императорский халат с драконами прислала из Пекина вдовствующая императорская наложница. Но командование Квантунской армией заявило, что Япония признает меня императором Маньчжоу-Го, а не цинским императором, поэтому мне следует надеть не халат с драконами, а парадную форму генералиссимуса морских, воздушных и сухопутных войск Маньчжоу-Го.
— Как же это можно? Я потомок Айсинь Гиоро, разве можно не соблюдать установления предков? К тому же приедут все члены рода Айсинь Гиоро. И я при них взойду на престол в заморской форме?
— Вы правы, ваше величество, — кивал Чжэн Сяосюй, глядя на брошенный на столе императорский халат. Этот человек, мечтавший о том, чтобы стать премьер-министром поздней Цин, очевидно, в этот момент как раз размышлял о коралловом украшении и павлиньих перьях на головном уборе, который могли носить сановники высшего ранга. В последнее время он стал немного почтительнее по отношению ко мне. — Вы правы, ваше величество, но только как на это посмотрит Квантунская армия?
— Переговорите с ними.
После ухода Чжэн Сяосюя я принялся любоваться императорским платьем, которое хранила императорская наложница Жун Хуэй вот уже двадцать два года. Этот императорский халат носил еще император Гуансюй, об этом халате с вышитыми драконами я думал двадцать два года. Я обязательно надену его на торжественную церемонию, и это будет началом восстановления династии Цин…
Чжэн Сяосюй вскоре вернулся Он сказал, что Квантунская армия решительно требует, чтобы на торжественной церемонии я был одет в мундир генералиссимуса.
— Вы с ними переговорили или нет?
— Как же я мог вас ослушаться! Так мне сказал сам Итагаки.
— Как же это можно? — Я вскочил с места. — Во время церемонии надо приносить жертву Небу. Что же, я буду в мундире становиться на колени и отбивать земные поклоны?
— Я еще раз пойду и переговорю с Итагаки.
Чжэн Сяосюй ушел. В это время пришел Ху Сыюань, который напомнил мне, что одежда — это еще не самое важное. Главное — договориться с военным ведомством по вопросу о праве назначения и смещения чиновников. Если решить этот вопрос, то все остальное не важно. Ведь носил же князь Улиньван из княжества Чжао одежду варваров, ездил, как они, на коне и стрелял из лука.
В действительности Ху Сыюань, как и я, не понимал, что японцы поддерживают монархический строй для того, чтобы превратить меня в еще большую марионетку, чтобы им еще проще было осуществлять свое господство в этой колонии. Разве титул императора мог дать мне какие-либо права? Разве мог такой человек, как я, "научиться управлять конем и стрелять из лука"? Я мог лишь находиться под сапогом у Квантунской армии, ничего другого я не умел, ни о чем другом не думал. Поэтому когда Квантунская армия согласилась, чтобы во время торжественной церемонии я был одет в императорский халат, то ничего больше я уже не требовал.
1 марта 1934 года, ранним утром, в пригороде Чанчуня Синхуацунь на искусственно насыпанном холме, изображавшем "храм неба", я в императорском халате принес жертвы предкам и север шил древний ритуал вступления на престол. Потом, вернувшись в город, я переоделся в форму генералиссимуса и провел торжест, венную церемонию восшествия на престол. С этого времени "кабинет верховного правителя" был переименован в "дворцовый кабинет". Место моего пребывания, в отличие от дворца японского императора, называвшегося "хуангун", стало называться "дигун". В этом дворце, кроме вновь построенного зала Тундэцянь, остальные покои были лишь отремонтированы и покрашены, названия же помещений остались прежними. Торжественная церемония вступления на престол состоялась в дворцовом помещении Циньшянь.
В этот день в зале Цинминьлоу постелили огромный красный ковер. Около северной стены с помощью шелковых занавесок было изображено подобие алтаря, в середине которого поставили специально изготовленный трон; на его спинке вырезали орхидеи — эмблему императора. Я стоял перед троном. Рядом со мной с правой и левой стороны находились министр внутренних дел Бао Си и военный атташе Чжан Хайпэн, Исимару и Цзинь Чжо, мои телохранители Кудо и Си Луньхуан (сын Си Ся), Жунь Лян (брат Вань Жун) и другие. Все гражданские и военные чиновники, возглавляемые премьер-министром Чжэн Сяосюем, трижды низко поклонились мне, и я тоже ответил им легким поклоном. Затем командующий Квантунской армией (он же японский посол) Хисикари вручил мне свои верительные грамоты и поздравил меня. После этого прибывшие из Пекина члены императорского рода Айсинь Гиоро (приехали почти все представители) и бывшие придворные трижды преклонили колени и отбили девять поклонов. Разумеется, в это время я сидел на троне.