На следующий день на советском самолете меня отправили в Советский Союз.
Глава седьмая. В Советском Союзе
Мои подозрения, страх и иллюзии
Мы были первой партией военных преступников Маньчжоу-Го, прибывших в Советский Союз. Вместе со мной находились Пу Цзе, мужья двух младших сестер, трое племянников, доктор и слуга. Уже стемнело, когда наш самолет прилетел в Читу. Нас посадили в автомобили, и мы выехали с аэродрома. По обеим сторонам дороги, насколько хватало глаз, простирались бескрайние просторы. Вскоре показались перелески, машины переползли через несколько сопок; дорога стала уже и извилистей. Внезапно мы остановились, и я услышал китайскую речь.
Я невольно вздрогнул и тут же подумал, что это приехали китайцы, чтобы вернуть нас обратно. На самом деле говорившим оказался советский офицер — китаец по происхождению. Моя болезненная подозрительность изрядно попортила первую половину моей жизни. Ведь было совершенно ясно, что я только что на советском самолете прилетел из Китая в Советский Союз; зачем же здесь меня стали бы передавать китайцам? Этого я боялся больше всего. Попав к иностранцам, я еще мог надеяться на спасение, но оказаться в руках китайцев означало верную смерть.
После короткой остановки мы сели в машины и продолжали путь еще около двух часов. Въехав в горное ущелье, машины остановились у залитого яркими огнями красивого здания. Кто-то вполголоса сказал:
— Ведь это гостиница!
Все обрадовались.
В "гостинице" нас встретил человек лет сорока в штатском, его сопровождала группа советских офицеров. Официальным тоном он объявил нам:
— Именем Союза Советских Социалистических Республик вы арестованы.
Это был начальник военного гарнизона города Читы — советский генерал-майор. Затем он вежливо сказал нам, что мы можем спокойно здесь жить в ожидании дальнейших распоряжений. Указав на бутылки с водой, стоявшие на столе, он добавил:
— Это знаменитая минеральная вода, напиток, очень полезный для здоровья.
Сначала минеральная вода показалась мне не очень вкусной, но в дальнейшем она стала моим любимым напитком. В подобных "санаторных" условиях началась наша жизнь под арестом. Три раза в день нас кормили сытной русской пищей и один раз днем поили чаем. Доктора и медицинские сестры постоянно осматривали и лечили нас. В нашем распоряжении были радиоприемник, книги и газеты, настольные игры, а на прогулках нас постоянно кто-нибудь сопровождал.
Через некоторое время мной овладела несбыточная мечта. Я подумал, что коль скоро Советский Союз, Англия и Америка — союзники, то, может быть, я еще смогу отсюда перебраться в Англию или Америку и стать иммигрантом. У меня имелось еще немало драгоценностей и украшений, которых вполне хватило бы до конца жизни. Однако для этого прежде всего следовало выяснить, смогу ли я остаться в Советском Союзе. В течение пяти лет моего пребывания в СССР, кроме устных просьб, я трижды обращался к властям с письменными заявлениями, испрашивая разрешение остаться здесь навсегда. Один раз это было в Чите и дважды в Хабаровске. Все они остались без ответа.
Остальные арестованные с самого начала придерживались в этом вопросе совершенно противоположной точки зрения.
Через несколько дней после нашего приезда в Читу прибыла вторая партия чиновников Маньчжоу-Го, среди которых находились Чжан Цзинхуэй, Цзан Шии, Си Хэ и другие. Кажется, на второй день они пришли навестить меня и неожиданно обратились ко мне с просьбой. Первым заговорил Чжан Цзинхуэй:
— Мы слышали, что вы хотите остаться в Советском Союзе; У нас же у всех на Северо-Востоке живут семьи, заботиться о них некому. К тому же имеются и дела, которые нужно завершить. Мы просим вас, поговорите с русскими, пусть разрешат нам поскорей вернуться домой. Как вы считаете?
Что у них были за дела, требовавшие завершения, я не знаю. Да это меня и не интересовало. Получив отказ, все они наперебой стали слезно умолять:
— Вы поговорите, они вас послушают… Это общее мнение нас избрали представителями, чтобы просить господина Пу И… Кого же просить, как не вас, почтенного?
Они теперь не могли обращаться ко мне, как раньше: "ваше величество", "император", и потому каждый обращался ко мне по собственному усмотрению. Деваться было некуда, и мне пришлось пойти к подполковнику Волкову, который ведал нашими делами. Выслушав мое ходатайство, он сказал: