Эдуард Сероусов
Последний исповедник
Часть I: Исповедь
Глава 1: Цифровая исповедальня
Отец Томас Лазарь сидел в полной темноте своей квартиры, освещаемый лишь холодным светом экрана. Он поправил очки с нейроблокирующими линзами – неприметную, но жизненно важную защиту от вездесущих сканеров эмоций. Часы показывали 2:43 ночи – идеальное время для тех, кто хочет остаться невидимым для Департамента когнитивного здоровья.
– Сеанс подготовлен, – сообщила Майя, ее голос через шифрованный канал звучал с легким металлическим оттенком. – У вас есть сорок две минуты до следующего сканирования сети.
– Благодарю, – ответил Томас, сохраняя невозмутимое выражение лица, хотя знал, что камеры в его квартире временно обмануты зацикленной записью его сна. – Сколько сегодня?
– Пятеро. Обычные грехи, ничего особенного, – в ее голосе сквозила усталость с примесью цинизма. – Ну, может, четвертый будет интересным. Выглядит напуганным.
Томас недовольно поморщился.
– Майя, это не развлечение.
– Простите, отец, – быстро отозвалась она, и он услышал искреннее раскаяние в ее тоне. – Иногда циничный юмор – единственное, что помогает справиться с тем, что мы делаем.
Он понимающе кивнул, хотя она не могла этого видеть. Майя Чен, тридцатичетырехлетний гений кибербезопасности, тайная буддистка и, пожалуй, единственный человек, которому он мог доверять в Новом Вавилоне, не принадлежала к его пастве. Но она разделяла его убеждение, что люди имеют право на духовную жизнь, даже если Протокол когнитивной безопасности объявил веру "опасной формой самообмана и источником социальной нестабильности".
– Первый готов к подключению, – сообщила Майя.
Томас глубоко вдохнул, мысленно перекрестился – жест, который он уже много лет не делал физически, – и нажал на мерцающий символ.
Перед ним открылось диалоговое окно с простым интерфейсом. Никакой графики, никаких изображений – только текст на абсолютно черном фоне. Специальная разработка Майи, предельно энергоэффективная и почти невозможная для отслеживания.
"Я слушаю тебя, дитя мое", – набрал Томас стандартное приветствие.
"Простите меня, отец, ибо я согрешил", – появился ответ секунды спустя, буквы формировались одна за другой, как будто невидимая рука медленно выводила их в темноте цифрового пространства.
Первая исповедь была короткой и предсказуемой – мелкое воровство на рабочем месте, обман в отчетности, присвоение корпоративных ресурсов. Обычные грехи Нового Вавилона, города, где выживание часто требовало компромиссов с совестью. Томас дал короткое наставление, назначил епитимью – двадцать минут медитации над текстом псалма, закодированным в форму безобидного стихотворения, которое не вызвало бы подозрений при сканировании.
Второй и третий кающиеся также не преподнесли сюрпризов. Прелюбодеяние, зависть, мелкая ложь… Грехи старые как мир, лишь обретшие новые формы в цифровую эпоху. Четвертой была женщина, судя по стилю письма и деталям исповеди. Она долго молчала после установления соединения, и Томас терпеливо ждал, зная, как трудно бывает начать разговор о том, что тяготит душу.
"Отец, я не знаю, с чего начать", – наконец появились слова на экране.
"Начните с того, что тяготит вас больше всего", – ответил Томас.
Снова долгая пауза, затем текст полился быстро, словно прорвав невидимую плотину:
"Я убила своего мужа. Не напрямую. Не своими руками. Но я виновата в его смерти так же, как если бы я вонзила нож ему в сердце".
Томас не позволил себе ни малейшего движения, хотя внутренне напрягся. Это было серьезнее обычных исповедей. Он мог бы предположить, что это проверка – Департамент иногда засылал провокаторов, чтобы выявлять подпольных священников. Но что-то в стиле письма, в рваном ритме появляющихся на экране слов говорило о подлинности этой исповеди.
"Продолжайте", – набрал он.
"Мой муж страдал от дегенеративного нейронного синдрома. Три года назад ему назначили экспериментальное лечение – дорогое, но эффективное. Препарат сдерживал развитие болезни, но требовал точного соблюдения дозировки. Если пропустить прием или превысить дозу, побочные эффекты могли быть… катастрофическими".
Томас наблюдал, как слова появляются на экране. Женщина явно собиралась с духом, чтобы продолжить.
"Два месяца назад я встретила другого человека. Это не оправдание, отец. Я знаю, что совершила грех прелюбодеяния. Но дело не только в этом. Мой любовник – врач. Он предложил… способ облегчить страдания. Он дал мне другой препарат – внешне идентичный, но с другим действием. Сказал, что это поможет мужу уйти без мучений, что это акт милосердия".