– Я свяжусь с Хеллером, – наконец решил Томас. – Организую специальный сеанс исповеди и предупрежу его об опасности. Это нарушение правил, но… я должен попытаться спасти его жизнь.
– А другие потенциальные жертвы? – спросила Майя.
– Будем действовать поэтапно. – Томас вернулся к столу. – Сначала Хеллер, потом займемся остальными. Параллельно продолжим поиски убийцы. Если наша теория верна, и он использует правительственные технологии без санкции руководства, это означает, что он уязвим. У него есть начальство, перед которым он отчитывается, коллеги, которые могут заметить странности в его поведении.
– Я продолжу анализ квантового ретранслятора, – кивнула Майя. – Если смогу отследить его источник, мы приблизимся к личности убийцы.
Томас собирал оборудование, готовясь уходить, когда Майя неожиданно спросила: – Ты не боишься, что, нарушив однажды свои принципы, уже не сможешь остановиться? Что грань между добром и злом размоется?
Томас остановился, затем медленно обернулся: – Боюсь. Каждую минуту. Но, может быть, настоящая вера не в том, чтобы слепо следовать правилам, а в том, чтобы постоянно искать истинный путь, даже если он ведет через темноту и сомнения.
Майя улыбнулась: – Звучит почти как буддийская мудрость. Может, наши духовные пути не так уж далеки друг от друга.
– Может быть, – согласился Томас с легкой улыбкой. – В конце концов, все пути поиска истины в чем-то схожи.
Он направился к выходу, но остановился у двери: – Будь осторожна, Майя. Если убийца обнаружит, что мы меняем систему безопасности, он может переключить внимание на нас.
– Ты тоже, – кивнула она. – И, Томас… Я думаю, Ева бы гордилась твоим решением.
Томас не ответил, но выражение его глаз сказало Майе больше, чем могли бы выразить слова.
Глава 6: Предупреждение
Сырость и холод проникали под одежду, заставляя Томаса плотнее запахнуть плащ. Катакомбы Нового Вавилона – обширная сеть тоннелей, оставшаяся от прежних эпох, – были влажным и неприветливым местом. Большинство из них были заблокированы или патрулировались дронами безопасности, но некоторые участки, особенно на границах Корней, оставались доступными для тех, кто знал нужные маршруты.
Томас следовал по узкому туннелю, освещая путь тусклым фонариком. Здесь, глубоко под землей, была редкая в Новом Вавилоне зона, полностью свободная от наблюдения. Сигналы не проникали сквозь толщу бетона и металла, камеры не фиксировали передвижения, импланты не отслеживали показатели здоровья.
Туннель расширился, открывая небольшую каменную пещеру. В центре стоял простой деревянный стол и два стула – единственная мебель в этом импровизированном убежище. На столе горела настоящая свеча – редкость в мире светодиодов и голографического освещения.
Отец Бенедикт уже ждал его. Старик сидел, укутавшись в потрепанную робу, которая когда-то могла быть монашеской. Длинная седая борода и глубокие морщины придавали ему вид библейского пророка, выжившего в апокалипсисе. В каком-то смысле так и было – Бенедикт был одним из последних священников старой школы, получивших полное духовное образование еще до Новой Теократической Войны.
– Томас, сын мой, – голос старика был тихим, но удивительно четким. – Я чувствую тревогу в твоей душе.
Томас опустился на второй стул: – У меня есть причины для тревоги, отец. И мне нужен ваш совет.
Он кратко изложил ситуацию – убийства исповедовавшихся, обнаруженный квантовый ретранслятор, список потенциальных жертв. Бенедикт слушал, не перебивая, лишь иногда кивая или хмурясь.
– …И теперь я стою перед выбором, – завершил Томас. – Использовать информацию из исповедей, чтобы предупредить потенциальных жертв, или соблюдать тайну исповеди и позволить убийствам продолжаться.
Бенедикт долго молчал, глядя на пламя свечи. Наконец он заговорил: – Тайна исповеди священна, Томас. Это один из фундаментальных принципов нашей веры. Священник скорее должен принять смерть, чем раскрыть то, что услышал в исповедальне.
Томас кивнул: – Я знаю, отец. Но разве долг спасать жизни не столь же священен? Разве милосердие не выше закона?
– Ты говоришь как Ева, – мягко заметил Бенедикт. – Она тоже всегда ставила дух выше буквы. – Старик вздохнул. – Но вера держится на принципах, Томас. Если мы начнем их нарушать, пусть даже из благих побуждений, что останется от нашей церкви?
– Церковь существует для людей, отец, а не люди для церкви, – возразил Томас. – Если я буду молчать, зная, что могу предотвратить убийства…