— Светлоликий, мне удалось узнать о трех Приближенных. Их имена Марик, Стамир и Нелл. Все трое имеют доступ в хранилище, а последний, судя по всему, является кем-то вроде Смотрителя хранилища. Стражники подчиняются ему беспрекословно. Тем не менее, я считаю, что он не Истинный. Слишком слабый уровень силы для потомка Восьмерых.
— Опиши мне его.
— Выше среднего. Лет сорок пять, с темными, начавшими седеть, волосами и заметной лысиной. Оттопыренные уши и зеленые глаза...
— Можешь не продолжать. Ты славно потрудился, я доволен. Возвращайся в табор, дальнейшие действия — моя забота.
— Как прикажете, Светлоликий.
Закончив разговор, Рамир сцепил руки в замок и задумчиво положил голову сверху. Покосился на стоящий на столку кувшин с разбавленным вином, однако не притронулся к бокалу. Сам не заметил, как опустил руку на стол и принялся барабанить пальцами по поверхности. С одной стороны, барон дал недвусмысленный приказ. А с другой... Толстяк ощущал в себе силы решить вопрос здесь и сейчас. Самостоятельно. Цель — так близко, только руку протяни. И достичь ее может именно он.
Он на секунду зажмурился, представляя, какой славы достигнет. Как Шандор лично наградит его и приблизит к себе в момент триумфа клана...
Решено! Сегодня ночью он нанесет «визит» в хранилище клана Энкефал. Заберет последний клановый артефакт и впишет свое имя в историю. И тогда, после ритуала, ОН обязательно узнает, кому обязан своему возвращению. Рамир сжал пальцы в кулак...
Шандор, по давным-давно появившейся привычке, сидел перед жаровней в видавшем виды плетеном кресле и грел руки о горячую чашку чая. Ни одна живая душа на свете не знала, насколько он ненавидел этот напиток. И тем не менее пил его ежедневно, на протяжении долгих лет. Это было его напоминание о цели существования, которому было подчинено все его естество. С того самого момента, когда он, еще ничего не понимающий юнец, вечно стоящий в тени своих друзей, смотрел, как остальные забирают себе части тела некогда величественного, а теперь поверженного создания.
Остальные посчитали, что Шандору, которого тогда звали совсем не так, не досталось ничего. И лишь он сам знал, насколько они неправы. Чувствуя, как в груди ворочается, устраиваясь поудобнее, дух того, кто обрел шанс снова возвыситься...
С тех пор прошло много сотен лет. Менялись времена и эпохи, лица смертный людей стирались из памяти, и только эти воспоминания были так же свежи, словно это произошло вчера.
Настойчивый вызов от Рамира пришел неожиданно. Один из последних учеников, исполнительный, преданный и лишенный всякой инициативы, уже на пару дней задерживался после получения приказа, поэтому Шандор сразу же ответил, желая узнать, в чем причина задержки... И едва успел отразить мощную атаку. Заклинание, искривляющее пространство, ломающее саму суть, остановилось в паре сантиметров от лица барона, а затем, подчиняясь его воле, рассыпалось.
Барон невозмутимо посмотрел на ученика... бывшего ученика, который с яростью на пухлом лице готовил очередное атакующее заклятие и скучающим тоном сказал:
— Может быть, хватит, Александр? Мы оба знаем, что ты не достигнешь успеха подобным образом.
Несколько секунд Рамир, а точнее, тот, кто завладел его разумом, внимательно смотрел на собеседника, а затем заговорил монотонным, лишенным эмоций, голосом:
— Могу сказать тебе то же самое, старый друг. Твои попытки собрать силу воедино нелепы, опасны и обречены на провал. Ты прекрасно знаешь волю богов и помнишь договор, который мы заключили. ОН не должен вернуться!
— Договор заключали семеро. Те, кто посчитали, что восьмой остался с носом и не получил ничего. Никто из вас, как и эти дармоеды на Олимпе, не понял, что я обрел.
— Согласен. Не поняли. Однако позже, как только ты продемонстрировал, что приобрел, то согласился на наши условия.
— Если бы ты знал, как мне не хватало подобных разговоров. С кем-то, кто знал бы правду. Из Восьмерых остались только мы двое. Остальные променяли бессмертие на возможность иметь потомство.
— Это был их выбор. Вечная жизнь утомляет, и тебе прекрасно это известно.
Шандор знал это как никто другой, поэтому не посчитал нужным отвечать.
— Ловко ты все придумал, я оценил. Скрыться среди кочевого народа. Оставаться невидимым у всех на виду.
— После того, как вы попытались убить меня и извлечь дух, подобная предосторожность показалась мне разумной.
— Но теперь тебе не скрыться, Парис. В голове у твоего ученика есть все места, в которые ты можешь прыгать. Прямо сейчас мои Приближенные во главе большого отряда воинов выходят из города и очень скоро прибудут в табор. Даже если ты бросишь доверившихся тебе людей и скроешься, я спрячу свою реликвию так, что ты никогда не сможешь ее найти.