Эти-то мелкие кусочки настоящего и нравятся зрителю, уставшему от постоянного тотального «понарошку». Ведь «понарошку» подается ему повсюду — что в кино, что в новостях, что в спорте. Представьте себе пожизненное питание в столовой, где нет ничего, кроме макарон — серых, слипшихся, склизких. Вы стали бы жевать каждый день одну и ту же гадость?
Странный вопрос. Конечно, стали бы: голод не тетка… но при этом честили бы поваров на все лады. Ладно, пусть будут макароны, если на лучшее не наработали, но отчего бы немножко не разнообразить? То есть не просто недосолить или переперчить, как обычно, а, скажем, какой-нибудь соусишко сообразить — ну хоть какой, хоть совсем бедненький… А? Ну, пожалуйста… Вот и получается, что кусочки «настоящего» в программах реалити — это как небольшой шлепок соуса в те чертовы полусъедобные макароны. Понятное дело, народ так и накидывается.
Но для «настоящего» нужна настоящая свара, настоящий конфликт. А для конфликта нужны соответствующие участники. Поэтому удачный кастинг тут жизненно необходим, что и говорить. Так-то оно так, но всему есть, знаете ли, предел. Признаюсь, господин Чичкофф ухитрился удивить меня второй раз в течение одного часа — случай небывалый. Когда выяснилось, что прямо из моего дома мы направляемся на тель-авивский аэродром, а оттуда арендованным самолетом на Кипр, я не смог удержаться от вопроса.
— Послушайте, Пол, — сказал я. — Не кажется ли вам, что за актерами нет смысла летать так далеко? Даю вам голову на отсечение, что можно с легкостью набрать пару сотен подходящих претендентов, не отходя от фонтана на улице Дизенгоф.
Прежде чем ответить, Чичкофф окинул задумчивым взглядом двух массивных тихарей, пересевших вместе с нами из автомобиля в самолет. Тихарями я обычно называю телохранителей — по созвучности слов и по причине профессионально тихой прозрачности, роднящей их с моим ремеслом. Налюбовавшись на квадратные челюсти своих горилл, продюсер перевел глаза на меня. Я мог бы поклясться, что в них появилось что-то новое, устрашающее. Должно быть, паук смотрит так на уже спеленутую муху.
— Не могли бы вы мне напомнить, господин Селифанский, — тихо произнес мой новый хозяин. — Вы кто?
Я понял смысл этого вопроса моментально. Я покраснел. В самом деле: куда я лезу? Зачем?
— Извините, господин Чичкофф, — отвечал я поспешно. — Я оператор. Я не имею права вмешиваться в детали содержания.
— Не только в детали содержания, — он дернул правой щекой. — Вы не должны вмешиваться ни во что, кроме своих прямых обязанностей. Вы — мой глаз. Задача глаза — поставлять по возможности полную картинку, не более того. Если же вы полагаете иначе…
— Нет, нет! Извините… — мне и в самом деле было ужасно стыдно за непозволительный срыв, в общем, абсолютно не характерный для моего обычного поведения. — Вы совершенно правы, господин Чичкофф. Я всего лишь оператор. Я повел себя непрофессионально. Это не повторится, обещаю вам.
— Зовите меня Пол…
Он отвернулся к иллюминатору. Из кабины пилота слышались хриплые реплики диспетчера: «Сессна» заходила на посадку в аэропорту Ларнаки. У трапа в микроавтобусе нас поджидал еще один чичкоффский тихарь. Похоже, в этом проекте все было расписано чуть ли не по минутам.
— Вы начнете снимать, когда мы поднимемся в номер, — сказал Чичкофф, откидываясь на спинку сиденья. — Думаю, для кастинга будет вполне достаточно той аппаратуры, которую вы захватили с собой.
Я кивнул. Кастинг в гостиничном номере и в самом деле не требует многого. Две стационарные камеры и одна с руки. Справимся. Чичкофф довольно потер ладони.
— Вы помните, я говорил вам, что кастинг уже в разгаре? Я действительно успел подписать несколько участников. Они находятся в… ээ-э… условленном месте сбора…
Он покосился на меня, словно ожидая расспросов по поводу упомянутого «места сбора», но я молчал, помня свою недавнюю промашку. Я здесь всего лишь оператор, ни больше ни меньше. Я — глаз за объективом видеокамеры. Чичкофф улыбнулся.
— Я рад, что не ошибся в вас, господин Селифанский. Видите ли, поначалу предполагалось начать съемки прямо на острове, минуя кастинг. Но потом я решил, что процесс отбора тоже заслуживает внимания. Поэтому мы сделали небольшой крюк по дороге на Кипр, чтобы нанять вас, и как раз успели к намеченному времени… — он посмотрел на часы. — Мы будем в отеле через десять минут, а участница придет еще через полчаса. Достаточно времени для того, чтобы расставить все ваши…
— Погодите, — перебил его я. — Вы сначала договорились с участниками, а потом поехали нанимать меня? А что если бы я отказался? На поиски другого опытного оператора мог бы уйти не один час, если не день…
— Нет-нет, — покачал головой Чичкофф. — Я бы не искал другого, господин Селифанский. Мне нужны были именно вы, и никто иной.
— Тогда…
— Вы не могли отказаться, господин Селифанский, — произнес он, внушительно наклоняясь в мою сторону. — Я не принимаю отказов.
В салоне микроавтобуса воцарилась странная тишина, нарушаемая лишь рокотом мотора и деликатным поскрипыванием переднего сиденья, где разместился прилетевший с нами тихарь. А может, это был вовсе не скрип сиденья? Да, да, это гораздо больше походило на сдавленный смешок… Я вытянул шею, пытаясь получше разглядеть профиль чичкоффской гориллы. Нет, лицо тихаря выражало полнейшее безразличие ко всему, кроме пунктов инструкции по отражению потенциальной угрозы. Наверное, показалось…
Чичкофф тронул меня за руку:
— Да не волнуйтесь вы так, господин Селифанский. Лиха беда начало. Привыкнете.
Войдя в номер, претендентка остановилась у двери и растерянно уставилась в мой объектив. Устроившийся на диване Чичкофф махнул рукой.
— Проходите, госпожа Маргарита, присаживайтесь… — он кивнул на кресло, перед которым стояла на треноге одна из двух стационарных камер. Вторую я пристроил на кронштейне рядом с телевизором.
— Э, нет… — протянула женщина и попятилась. — Вы что, меня за дуру держите? Хотите втроем, платите бабки за троих. А за съемку дополнительно… Пусти, волчара!
Последние слова адресовались тихарю, который без долгих разговоров взял претендентку за локоть и препроводил на указанное боссом место.
— Насчет денег не беспокойтесь, госпожа Маргарита… — Чичкофф прямо-таки лучился улыбкой. — Всякий труд должен быть оплачен, особенно такой древний и опасный, как ваш.
Какой труд имелся в виду, можно было легко определить при первом же взгляде на «госпожу». Перед нами сидела потрепанная проститутка лет тридцати, не слишком хорошо одетая и не слишком тщательно накрашенная. В ее манере сквозила неуверенность: возможно, до уровня придорожной девки она еще не докатилась, но и в такие дорогие отели ее, скорее всего, давно уже не приглашали.
— Вы из полиции?
Чичкофф дернул щекой.
— Разве мы похожи на полицейских? — он усмехнулся, предупреждая ее следующий вопрос. — Или на журналистов? Я хочу предложить вам работу на месяц, госпожа Маргарита… или, может быть, вы предпочитаете, чтобы вас называли вашим настоящим именем… Елена Петровна Ере…
— Нет-нет, пусть будет Маргарита, — перебила она поспешно. — А еще лучше — Марго. Привыкла уже, чего там. А на месяц — это надо с хозяином закрывать. Я ведь тут не сама по себе.
— Уже, госпожа Маргарита… э-э… Марго. Уже закрыли.
Чичкофф кивнул тихарю, тот ткнул пальцем в мобилу, дождался ответа, прошелестел что-то неразборчивое и передал телефон женщине.
— Алло! — какое-то время она слушала, нахмурившись и не произнося ни слова, затем кивнула и вернула мобилу. — Ну и что это за работа? Порно?