Врангель вдруг вскинул руку к карте, и на его длинной жилистой шее вздулись вены.
— Передать генералу Слащову телеграфно: наступление через Перекопский перешеек начать немедленно, не ожидая плановых сроков!
Затем он выпил залпом два стакана «алиготэ», ящики которого постоянно пополнялись из массандровских винных подвалов князя Воронцова, и вновь зашагал по вагону.
И снова ему почудился голос владыки: «Дерзай, вождь! Ты победишь, ибо ты — Петр, что значит — камень, твердость, опора…» Набатом гудели слова: «Дерзай, вождь, ты победишь!»
Павел глянул на часы. Пора идти на встречу с Кирилычем. Вышел из Приморского парка на площадь и повернул налево, в сторону Екатерининской улицы. На углу возле круглой тумбы для объявлений и афиш остановился и прочел: «Группа Прикал комедиантов под управлением Г. А: Амурова». Опереточная примадонна Елена Юзова. Нашумевшая оперетта «Когда мужья шалят — жены изменяют».
Павел улыбнулся и зашагал вверх по Екатерининской. «Неужели Манов не появится и сегодня?..» Вот уже четвертый раз Кирилыч не выходит на связь. В голову лезут разные мысли: арестован, тяжело заболел, убит бандитами… Но всякий раз, когда наступает время встречи, Павел идет с надеждой — вот-вот Кирилыч крикнет: «Э-гей, поберегись!..» Он сядет в пролетку и незаметно вытащит из-под коврика портсигар, а свой положит на его место. И ценные сведения о перебазировании вражеской авиации поступят для передачи в штаб Кавказского фронта.
Однако скоро кончается последний квартал, а там потянется в гору каменный забор, за которым возвышается Большой дворец — огромное здание ставки главнокомандующего войсками и правителя юга России.
Напротив — Исторический музей Черноморского флота. Павел замедлил шаг, прислушался. Сквозь голоса людей и далекий звон трамвайного колокола слышится цокот конских копыт. «Наконец-то», — обнадеживает он себя. Пролетка быстро приближается. И снова ему кажется, что вот-вот раздастся крик «Э-гей, по-оберегись!» Цокот совсем рядом. Наумов с трудом заставляет себя идти, не оглядываясь. Мимо пронесся фаэтон — мелькнули цилиндр и широкополая шляпа с перьями…
Павел повернул обратно и медленно пошел вниз по улице. Мысль о собственном бессилии не давала ему покоя… Он терялся в догадках, но все его предположения были далеки от истины.
Он не мог знать, что перед его приездом богнаровские ищейки арестовали в Севастополе активных членов подпольной организации. В Симферополе контрразведка расстреляла двенадцать человек из татарского подполья. В Керчи был схвачен и расстрелян городской подпольный комитет в полном составе. Большинство конспиративных квартир провалено. Наконец, кто-то выдал контрразведке сведения о том, что в поселке Планерная, на даче писателя Вересаева, будет проводиться партийная конференция. Только благодаря тому, что один из наблюдательных постов своевременно обнаружил белогвардейцев, окружающих место конференции, многим ее участникам удалось скрыться. Поэтому странная история с разминированием иконы полковником Наумовым насторожила Кирилыча и Лобастова. Было известно им и то, что полковник Наумов побывал на Графской пристани и сразу обнаружил причину срыва сроков погрузки военных материалов.
«У меня осталась еще явка в „Меласе“, — с горечью думал Наумов. — Но тот ли это случай, когда мне необходимо явиться туда! Пожалуй, нет. Надо что-то придумать…»
И опять вспомнился Наумову молодой солдат из рабочей роты. «Возьму его в ординарцы, проверю и сделаю связным. Мало ли что может случиться с Кирилычем!»
Павел не заметил, как снова оказался на Приморском бульваре, возле павильона «Поплавок», построенного на сваях далеко от берега. «Зайти поужинать, что ли?» — подумал он и вдруг увидел Строганову.
Она только что вышла из магазина Чилингирова вслед за пожилой представительной дамой.
Татьяна Константиновна искренне обрадовалась встрече с Наумовым.