— О, Робин, спасибо! — воскликнула она, благодарно обняла его и поцеловала.
Робину этот поцелуй показался кисловатым на вкус.
«Наверное, есть заклинание, которое поможет мне от нее избавиться, — подумал он. — Я был бы счастливее, если б ее не было рядом».
«Хотя хорошо, что она продолжает мне доверять, что она верит моим словам», — думал он, возвращая ей поцелуй.
«Но она мне больше не нужна. Я найду способ убить ее — как только разделаюсь навсегда с Парком Страха».
У Дайдры пощипывало кожу. Специальной салфеткой она вытерла пот со лба.
Хотя вечер стоял прохладный и ясный, в их вагончике, который Джейсону Брэдли служил офисом, было очень жарко.
Дайдра застонала и закатила глаза.
— Папа, что за проблемы? Прекрасный вечер. Почему у тебя все окна закрыты?
Не ожидая ответа, она подошла к одному из окон и открыла его.
— Не знаю, — пробормотал отец. — Думаю, что так я чувствую себя в большей безопасности.
— Тебе все — таки и дышать надо, — побранила его Дайдра.
— Не знаю, буду ли когда — нибудь опять чувствовать себя в безопасности, — прошептал мистер Брэдли и опустил глаза.
Дайдра догадалась, что безобразные толстые черви, видимо, повредили его голосовые связки. Он не мог говорить громко — только шепотом. Она настаивала, чтобы отец немедленно пошел к доктору Клейнсмиту на Шадисайд Дженерал. Но отец упорно отказывался. Он не любил докторов.
Кроме того, Дайдра поняла, что он стесняется. Как он сможет объяснить доктору, что он вынул из своего рта дюжину червей длиной около фута каждый?
Дайдра содрогнулась и постаралась выкинуть из памяти тех скользких коричневых созданий.
Это произошло вчера.
Сегодня новый день. Вечер пятницы. Праздник открытия Парка Страха.
Как только солнце опустилось за деревья, стали прибывать посетители. А когда стемнело, парк уже был полон. Радостные голоса, детский смех долетали до вагончика через открытое окно. Дайдра смотрела на своего отца. Казалось, он не слышал этих голосов. Словно пребывал в другом мире, мире своих невеселых мыслей.
Она встала позади его кресла и положила руки ему на плечи. Отец всегда выглядел большим и сильным человеком, похожим на медведя. Но сейчас он показался ей меньше, слабее. Словно все проблемы и трагедии подточили его.
— Пап, с тобой все в порядке? — спросила Дайдра. Он не ответил.
«Невыносимо видеть его таким», — горько подумала Дайдра.
— Ворота парка открылись час тому назад, — напомнила она ему, — и он уже полон посетителей.
Она крепко обняла его за плечи.
— Разве это тебя не радует?
— Не очень, — пробормотал он хриплым напряженным голосом.
Затем он повернул свой стул, чтобы видеть ее, и, глядя на нее покрасневшими глазами, прошептал:
— Я много думал о нашем вчерашнем разговоре.
— Папа, прости!
Дайдра и ее отец долго говорили прошлой ночью. Она умоляла его не возобновлять работу Парка Страха, просила, как могла доказывала, что этого не надо делать. Но теперь испытывала чувство вины за некоторые свои высказывания. Слова дочери явно ранили отца.
Но ее мольбы оказались напрасными. Джейсон наотрез отказался слушать дочь. Он не мог даже представить себе, что Парк не будет открыт.
Кончилось тем, что Дайдра раскричалась на него и выбежала из комнаты. Она чувствовала свою вину и понимала, что вела себя как капризный ребенок, но все — таки была твердо убеждена, что права.
Над парком тяготеет проклятье, неужели отец не видит этого?
Почему он так упорно стоит на своем? Разве не достаточно уже погибло невинных людей?
— Ты что же, хочешь, чтобы еще кто — нибудь погиб? — бросила она ему прошлой ночью.
Лицо Джейсона Брэдли побагровело.
Дайдра поняла, что зашла слишком далеко.
Но почему он не желает ее слушать?
А сейчас отец пристально смотрел на нее, сидя в деревянном кресле за рабочим столом. Лицо его осунулось, глаза покраснели и казались усталыми.
— Я должен тебе еще кое — что объяснить, — тихо проговорил он, и глаза его повлажнели.
— Папа, по — моему, мы все сказали друг другу прошлой ночью, — вздохнула Дайдра и отвернулась к окну.
— Нет, — возразил он. — Во всяком случае — я сказал не все.
В тесном вагончике повисло тягостное молчание. Дайдра скрестила руки на груди. Прядь каштановых волос упала ей на глаза. Но она даже не стала поправлять ее. Через окно со стороны карусели долетали обрывки какой — то мелодии. Дайдра могла различить также звук ружейных выстрелов в тире на другой стороне аллеи.