Тем временем в камеру вбежал бледный от волнения начальник тюрьмы.
— Господин доктор! Что я слышу? Преступник подавился рыбьей костью?! Ради Бога, рыбья кость... рыбья кость!..
— Сейчас! Сейчас! Я как-раз ввожу в горло инструмент для извлечения кости.
— Да! Значит...
Наступил момент величайшего напряжения. Наконец, инструмент снова показался на свет Божий.
— Итак, господин доктор! Рыбья кость... где же она, эта рыбья кость?
Врач внимательно осмотрел инструмент, и затем произнес, хладнокровно указывая на шею Иорга:
— Там, внутри!
— Ради всего святого, — простонал начальник тюрьмы: — мое положение... ведь это ужасно... рыбья кость... рыбья кость...
Доктор был невозмутим. Он запускал в горло инструмент и вытаскивал его, вытаскивал и снова запускал.
В это время подоспел и президент. Почтенного старика подняли с кровати. Затем прискакали вице-президент и прокурор. Оба в величайшем возбуждении.
— Прекрасная история! Господин доктор, рыбья кость... рыбья кость... проклятая рыбья кость, — задыхаясь, твердили они.
— Немного терпения, господа! Она застряла в таком месте, куда несколько трудно добраться. Сейчас я еще раз введу инструмент.
— Ну... итак...
Едва успел врач вытащить из горла инструмент, как на него снова набросились со всех сторон.
— Господин доктор, рыбья кость... рыбья кость... где же она, эта проклятая рыбья кость?
Врач исследовал инструмент и с удивительным хладнокровием снова указал на шею Иорга.
— Там, внутри!
Начальник тюрьмы застонал; президент вытер холодный пот со лба; прокурор, высоко подняв брови, пристально смотрел на инструмент. Повидимому, его зоркий глаз открыл в нем что-то неслыханное.
— На этой палочке только что была маленькая губка, — напустился он на доктора. — Куда же девалась вдруг эта губка?
— Тоже там, внутри! — мрачно усмехнулся доктор и вытащил из глотки Иорга, по крайней мере, хоть эту губку. Он в совершенстве знал свой инструмент.
Слизистая оболочка в глотке Иорга начала опухать. Возбуждение росло.
— Здесь нечего долго думать. Нужно позвать специалиста! Скорей! Как можно скорей. Сколько бы это ни стоило!
Специалист явился, притащив с собой огромную сумку с инструментами.
— Господин доцент... мы в отчаянии... рыбья кость... рыбья кость...
Вокруг специалиста сразу создалась атмосфера самоуверенности и доверия.
— Но, милостивые государи! — утешал он во все стороны. — Успокойтесь, не горюйте! Все кончится отлично! Ведь я тут! Я — первый специалист по гортани, горловым болезням и т. д.! Я уже тут!
Из глубины огромной сумки были вытащены инструменты и в порядке разложены на столе. У него были совсем другие зонды, чем у его коллеги, совсем иной конструкции зеркала, и главное — гораздо более усовершенствованный инструмент для извлечения костей. В то же время и приемы его были гораздо тоньше и сложнее. Правда, и он не достал рыбьей кости из набухающей слизистой оболочки, но та смелость, с которой он оставлял ее внутри в течение полутора часа при отчаянных возгласах лиц тюремного ведомства, сама по себе служила уже доказательством высокого искусства, и действовала неотразимо.
Наконец, несносная слизистая оболочка в глотке Иорга окончательно сомкнулась над рыбьей костью и укрыла ее таким образом от всяких наблюдений.
— Холодный компресс! Скорей!
Слизистая оболочка Иорга пухла, дыхание шло с трудом.
На часах пробила полночь, затем — час.
— Компресс со льдом! Скорей! Скорей!
Слизистая оболочка Иорга продолжала пухнуть. Дыхание вырывалось со свистом. На часах пробило два, пробило три.
— Несчастный задыхается! Ему надо дать возможность вздохнуть... во что бы то ни стало! — кричал президент и ерошил себе волосы.
— Надо позвать профессора! — приказал прокурор. — Пусть немедленно привезут его!
Само собой разумеется, профессор явился без инструментов и, как водится у профессоров, упорно держал руки в карманах штанов. Зло улыбаясь, он обратился к врачам со словами св. Петра:
— Вы работали целую ночь и ничего не поймали, — что, дорогие коллеги?
— Простите, господин профессор... — едко начал расторопный специалист, но тот прервал его добродушнейшим просящим тоном:
— Дорогой коллега! Полно, оставьте „профессора“ в стороне! Сделайте мне такое одолжение! Видите ли, я не придаю ни малейшего значение этим условностям!