Последний Охотник
От Везеля до Меерсбурга три сотни миль, и я был на полпути, как из леса на дорогу выскочил какой-то обезумевший зверь, испугав мою кобылу. Всё случилось в одно мгновение, а после я очнулся, лежавшим навзничь, под раскидистым ясенем. В лесу заметно стемнело, и я в который раз пожалел, что отказался переждать ночь в придорожном трактире. Верно, сам Дьявол, будь проклято его имя, надоумил меня искать иное пристанище и, как это обычно заведено у всякой нечисти, оставил ни с чем. К тому же я лишился лошади. Костюм мой был изорван и запачкан грязью; ладони кровоточили, а правую ногу обжигала нестерпимая боль. Стиснув зубы, я сумел подняться, но идти удавалось с трудом. Да и куда теперь? Прежняя дорога растворилась в густой траве; со всех сторон плотной стеной обступали деревья, и тишину вокруг нарушал только стрёкот какой-то припозднившейся птицы и шелест ветра в листве.
Хромая, спотыкаясь и видя едва ли дальше вытянутой руки, я продирался наугад. Как вдруг до слуха донёсся протяжный вой. Он шёл издалека, но, объятый страхом, разум уже принялся пророчить мне встречу с голодным зверьём. Низко нависшие ветви яростно били в лицо, а вместо выбранного пути лес беспрестанно чинил преграды дикого терна. Желал ли он мне оступиться? Или напротив, предостерегал от опасности? Бог весть. Но чрез некоторое время моего бесцельного движения во тьме, в воздухе ясно почуялась дымная горечь. Хижина в этой глуши вряд ли притаилась, а вот охотники или дровосеки вполне могли устроить ночлег у костра.
Эта отчаянная надежда крепла во мне с каждым шагом, но едва рванув пред собой иссохшие заросли, в ожидании увидеть каких-нибудь задремавших крестьян, я чуть было не решил, что всё же оставил разум под тем треклятым ясенем. Покуда сейчас, впереди, окружённый оврагом высохшего рва, на узком отвесном холме, возвышался… замок. Ломаный силуэт острых крыш; камни, в ночной мгле кажущиеся угольно-чёрными. Что бы уместится на этом клочке земли, он был выращен вверх, подобно исполинским деревьям вокруг. Но вместо ветвистых крон, верхние этажи сжимались в ступенчатые фронтоны, а костром, на который я уповал, оказалась тонкая струйка дыма, выползавшая из дымохода главной башни; в окнах был свет.
Миновав не запертые ворота и заросший, мощёный булыжником двор, я подошёл к кованой двери и постучал. Никто не ответил. Я ударил ещё пару раз уже, было, решив, что этот дремучий угол так и не отзовётся, как по ту сторону лязгнул засов. Освещаемое кривым огарком, в тёмном проёме возникло лицо старика. Насупленные брови, тяжёлый взгляд, думается, он был не очень-то рад такому позднему гостю, но, по счастью, мой измученный вид и просьба о помощи быстро смягчили его сердце. Оглядев меня с ног до головы, он кивнул, пропуская вперёд, и притворил тяжёлую дверь.
Внутри пахло мрачным запустением. Увы, того, что нас окружало, жалкий огарок явить не мог. И только гулкое эхо шагов говорило о стенах, высоких и пустых.
— Позвольте узнать, – нарушил я молчание. — Кто хозяин этих мест?
— Хозяин, – задумчиво повторил старик. — Да так ли это важно, когда за окнами ночь и полный лес зверья?
— Мне всего лишь любопытно, кому я обязан за это гостеприимство.
— Моё имя Кристоф.
С этими словами он откинул полог узкого проёма, и мы оказались в просторной, жарко натопленной комнате. Белые стены покрывал причудливый узор; на полу, в круге большой мозаики, стояли стол и несколько деревянных кресел с резными спинками, ещё четыре теснились по углам, а два, покрытых вытертой овчиной, дожидались нас у огня.
— Пей, – старик протянул мне оловянный стакан и сел напротив. — Доброе вино ещё никому не вредило, к тому же, – он перевёл взгляд на мою правую ногу, – оно отлично притупляет боль.
— Благодарю за щедрость и всё-таки, мне нужен какой-нибудь врачеватель. Послышался хриплый смешок.
— Откуда же ему здесь взяться?
— Поблизости наверняка есть селенье. Можно было бы послать туда за лошадью и телегой. Думаю, крестьяне не откажут, я щедро заплачу.
— Складно измыслил, но кто к ним пойдёт? – Кристоф налил мне ещё вина. — Всё равно в такие потёмки за порог никого не выманит даже сотня талеров. Слышал, чья песнь тянется в лесу под вечер?
— Да, и, к счастью, Господь уберёг меня от встречи с волками.
Старик глухо хохотнул:
— Они просто были сыты. В иное же время, эти прожорливые твари никогда не щадят заплутавших путников.