Мутные, как вода в размытой канаве, глаза собеседника пристально уставились мне в лицо. С необычайно равнодушной простотой говорил он о бесчинствах, учиняемых волками. О том, как заприметив добычу, «они неслышно следуют за ней по пятам, терпеливо дожидаясь, когда та, не найдя обратной тропы, выбьется из сил». И непременно загонят её в чащу, где в копне ракитника «примерещиться блеск жёлтых зрачков» и заглушённый напрасной молитвой, слух вдруг различит тяжесть звериного дыхания.
— Сердце для них самый лакомый кусок.
— А что же охотники? – не выдержал я.
— Так ведь из-за них всё и началось. Много грешили против волчьего племени, а оно, как известно, памятливо на всякое причинённое себе зло.
Он сделал жадный глоток из своего стакана и плеснул остатки в огонь. Коротко зашипев, пламя дыхнуло горячим паром. Костлявые пальцы вцепились в опустошённую посудину; точно что-то обдумывая, старик неподвижно смотрел на обугленные поленья. На каменных плитах у наших ног, вели затейливую пляску тени. Похожие на лихорадочный сон, они завораживали своей молчаливой игрой, но в гуще чёрных бесформенных пятен мне почему-то мерещился дикий оскал.
— Помнится, – снова пробудился Кристоф, – эта земля носила одно предание. Древнее, как сам лес, в нём говорилось о колдовстве волчьей крови, что, будучи заговорённой в ещё неостывшем теле убитого зверя, она излечивала тяжкие недуги, избавляла от проклятий и даже была способна породить дитя в бесплодном чреве. Называвших себя добытчиками такого «снадобья», не редко упрекали во лжи. Да и кто мог проверить, что они нацедили полную флягу, не зарезав несколько кур или украденного поросёнка? Всё же проще, чем терпеливо выслеживать хищного зверя. Но я хочу поведать не об этих жалких глупцах, а о человеке, из-за которого волки в этих лесах больше никого не щадят. Его звали Вальд фон Фрей, и в ту пору я служил в его охотничьей свите.
Окрестные селяне боялись его пуще голода, мора и войны и однажды даже пытались поджечь этот замок, но огонь успел опалить только деревянные крыши старых конюшен, и все трое зачинщиков были схвачены в тот же день. Двоих, Вальд приказал повесить, а последнему, осиротевшему сыну деревенского калеки, зачем-то сохранил жизнь. Никто бы и не вспомнил про этого мальчишку, и может, он так бы и сгнил в сыром подземелье, если бы мой знатный хозяин однажды не разуверился в Господе. Он был уже не молод, и его очередная жена умерла, не оставив наследника. Среди замковых служек ползли дурные слухи, мол, Вальда прокляли его же крестьяне или он сам связался с нечистым и теперь так дорого расплачивался за это. Но как бы там ни было, он бродил, почерневший от горя, и с каждым днём только неистовей проклинал Бога. Оставленный в живых сирота, каким-то чудом прознал об этом, сидя взаперти и, в обмен на свою свободу, рассказал Вальду секрет волчьей крови. Я понял бы, если так он надеялся сбежать, сочинив какую-нибудь нелепицу под стать несчастьям моего хозяина, но, говорят, мальчишка стоял на своём. «Если я окажусь лжецом, пусть ваши охотники освежуют меня живьём», – вот его слова, и фон Фрей внял обещаньям этого бесстрашного деревенщины избавить его от злого рока.
Вскоре хозяин вновь обручился и, едва кончился свадебный пир, приказал нам отправляться в лес. На рассвете мы седлали коней. Мальчишка тоже был там. Его держали поодаль, верхом на пегой кобыле, и всю дорогу стражи Вальда, не спускали с него глаз. Подслеповато сощурившись за грядой облаков, морозное солнце провожало нас молчанием. Издавна зима слыла удачным временем для охоты на волков. Холод всегда обостряет прожорливое нутро и притупляет расчётливость; зверьё озабочено ищет пищу и серые твари перестают осторожничать более остальных. Напасть на след можно много не трудясь, а мы же точно знали, где эти леса скрывали нашу добычу.
Перед тем как один из нас примется подманивать зверя, я предчувствовал что-то неладное. «Всё это обернётся злом», – сказал я себе и стал тем, кому выпало их звать. Перед глазами белел изрезанный тонкими тропками снег; жадный вдох сковал грудь, и чрез мгновение лес оглушил протяжный, отрывистый вой.
В ответ на мой искусный обман откликнулась целая стая и сирота, до того молчаливо озиравшийся по сторонам, заметно насторожился и приказал нам не проливать волчьей крови попусту. «Вся эта крестьянская чертовщина сведёт нас в могилу», - проворчал тогда егерь, но, взаправду, мы все думали лишь о награде, которую фон Фрей пожалует своим охотникам.