Римо решил больше не думать об этом, потому как ничего придумать не мог.
Но кое-что все же было совершенно очевидно. Во-первых, она убила единственного человека, который мог бы кое-что рассказать. Во-вторых, как и покойник Ахмед, она знала, кто такой Римо.
Когда Чиун пригубил воды из стакана, в зал вернулась Зава. Глаза у нее были сухие, и она держала голову высоко. Кореец же, так и не проглотив воду, посмотрел на потолок, немного покатал ее во рту и выплюнул на пол. Потом поглядел на официанта и отправил туда же содержимое стакана.
Когда Зава подошла к столику, Римо встал и подал ей «узи».
— Любитель воды недоволен, — сказал он и добавил: — Чиун, увидимся попозже.
— Хорошо, — отозвался тот. — Попробуй достать хорошей воды.
— Я думаю, что ответственность за эти убийства несет ООП, — сказала Зава.
— А кто же еще, — откликнулся Римо, который понятия не имел, что такое ООП. — Я с самого начала знал, что без ООБ дело не обошлось.
— ООП! — поправила его Зава. — Организация освобождения Палестины. Римо, вы меня удивляете! Я думала, что вы в курсе дел...
Они шли по Аленби-роуд, где было более сотни книжных лавок и магазинчиков, в которых израильские военные и гражданские лица, а также арабы, итальянцы, швейцарцы и все остальные приобретали и обсуждали содержимое более двух с половиной сотен еженедельников, ежемесячников, ежеквартальников, а также ежегодников, издаваемых в этой стране. Независимо от темы дискуссии все они были удивительно похожи друг на друга.
— Я расскажу вам то, что я знаю, — запальчиво отозвался Римо. — Похоже, все в этой стране знают, кто я такой. Вот нам конспирация и секретность! Кое-кто попытался меня убить. Да уж, работа секретного агента нынче сильно отличается от того, что было раньше.
— Я, например, не знаю, кто вы такой, — возразила Зава.
— Человек, который прибыл защитить ваши атомные бомбочки, — сказал Римо.
— Какие такие бомбочки? — удивленно переспросила Зава.
— Те, о которых я читал в журнале «Тайм», — сказал Римо.
— Кто верит тому, что написано в журнале «Тайм»? — откликнулась Зава.
— Но все-таки они у вас есть? — спросил кротко Римо.
— Что у нас есть? — спросила Зава.
— Кстати, я давно хотел узнать, почему евреи всегда отвечают на вопрос вопросом?
Зава засмеялась.
— Кто сказал, что евреи всегда отвечают на вопрос вопросом? — сказала она.
Они оба рассмеялись, и Римо спросил:
— Кто хочет это знать?
— Кто знает? — Зава засмеялась еще сильней.
— Кого это интересует? — спросил Римо, и Зава залилась смехом так, что из глаз у нее потекли слезы. Она пыталась захлопать в ладоши, но никак не могла попасть ладонью в ладонь. Наконец-то, решил Римо, его час настал.
Он наклонился и прошептал ей в ухо:
— Меня прислали оберегать ваши бомбы. Хотите, я покажу свое большое красное удостоверение?
Зава вскрикнула от восторга и чуть было не упала. Римо улыбнулся и вовремя поддержал ее. Она же, побагровев, как свекла, сотрясалась от хохота. Прохожие улыбались и обходили их стороной.
Зава взяла Римо за руки и уткнула лицо ему в грудь. Ее снова охватил приступ смеха, и она в изнеможении колотила его по лопаткам.
— Ой, не могу! — стонала она. — Но — хи-хи-хи! — могу сказать одно — ха-ха-ха! — И она громко икнула.
Римо понял, что воспользоваться ее состоянием вряд ли удастся. Он продолжал улыбаться и поглаживать ее по спине, пока она окончательно не пришла в себя. Внезапно он почувствовал, как она напряглась и высвободилась из его объятий. На лице Завы промелькнула тень испуга. Она снова вернулась в свое прежнее обличье девушки-солдата, только солдата, одержимого икотой.
— Вот что я вам скажу, — нарушил молчание Римо. — Попробуем-ка поиграть в ассоциации. Вы должны сказать первое, что вам придет в голову.
— Хвост.
— Рано. Я должен первым сказать слово.
— Дело.
— Господи, ну погодите же минуту! — взмолился Римо. — Вот теперь начали. Дом.
— Киббуц!
— Пустыня.
— Море.
— Работа.
— Игра.
— Смерть, — попытал счастья Римо.
— Секс, — отозвалась Зава.
— Судьба.
— Любовь.
— Бомбы.
— Ик! — икнула Зава.
— Что такое «ик»? — не понял Римо.
Зава еще раз икнула.
— Вот что, давайте поговорим где-нибудь в другом месте, — сказал Римо.
— Что, что? — переспросила Зава.
— Перенесем разговор.
— Обед.
— Что?
— Танцы.
— Танцы?
— Отлично, — сказала Зава. — Вот и договорились о свидании. Встречу вас у отеля попозже днем.
Она послала Римо воздушный поцелуй, который выглядел несколько искусственно, и исчезла в толпе.
Римо покачал головой. «Ну и солдаты теперь пошли», — подумал он.
Глава пятая
Как гласит Талмуд, «лев рычит, когда он доволен, человек грешит, когда у него есть самое главное»...
— В Талмуде также говорится: «Жуй ртом, и тогда у тебя будет сила в ногах!»
— Опять ты меня победил! — рассмеялся Йоэль Забари. — Ну, что еще докладывает агент Фифер?
— В общем, больше ничего, — отозвался Тохала Делит. — Если не считать того, что она договорилась о новой встрече с этим самым Римо и надеется, что получит дополнительную информацию.
Они оба сидели на своих обычных местах. На коленях у Тохалы Делита были разные бумаги, а Йоэль Забари вертел в руках «фотокубик», который привез из Америки. Четыре стороны кубика содержали фотографии его детей, а верх был оставлен для портрета жены. Забари любил, размышляя, глядеть на родные лица.
— Наша Зава — отличный агент. Что она думает по поводу своего задания?
— Она считает, что и американец, и его восточный друг — большие эксцентрики, но, по ее мнению, оба обладают разрушительным потенциалом огромной мощности.
— Я не про то, — сказал Забари. — Я имел в виду ее состояние. Ты уверен, что она готова снова функционировать как секретный сотрудник?
Делит оторвал глаза от бумаг.
— Если вас смущает мой выбор, — начал он, — я всегда могу...
— Да нет, конечно, То. Разве я когда-нибудь сомневался в действенности твоих методов? Дело просто в том... Короче, Зава Фифер пережила тяжелую потерю, — напомнил Забари.
— Я решил, что лучшее средство от тяжких переживаний — это работа, — отозвался Забари.
— И ты, конечно, прав. Хм... — задумчиво произнес Забари. — А скажи, по-твоему, есть какая-то связь между двумя убитыми израильтянами и тремя террористами?
— Никакой! — ответил Делит.
— Никакой? — переспросил Забари.
— Абсолютно никакой.
Забари встал. Его левый глаз сверкал, и левая часть лица пылала румянцем.
— Плохо. Очень плохо! Либо это все совершенно фантастические совпадения, либо наши враги предпринимают огромные усилия, чтобы избежать столкновений с нами.
Он обошел кабинет. Миновал шкаф с книгами, шкаф с дипломами и грамотами, шкаф с семейными реликвиями и вернулся к письменному столу. Взял «фотокубик» и еще раз сделал круг, потом другой. Книжный шкаф, шкаф с наградами, шкаф с семейными реликвиями, письменный стол, снова и снова. Забари остановился, вертя в руках кубик, возле карандашного рисунка, изображавшего ракету со звездой Давида. Ракета неслась к зеленой луне, похожей на головку сыра.
Рисунок был сделан на плотной цветной бумаге, а к нему был прикреплен другой листок — желтый и линованный, на котором было написано: «Волшебная ракета Мира» — Дов Забари, 8 лет". И красным карандашом отметка учителя: пять с плюсом.