Далигар был окружен беженцами, все лучше и лучше обосновавшимися по мере приближения к городским стенам.
Беженцы прибывали волнами. Последняя только что подошла вместе с Роби и начала устраиваться на месте. Как грибы после дождя вырастали небольшие палатки, сооруженные из накрытых плащами деревянных посохов и жердей, вбитых в землю. Палатки были ниже человеческого роста, и забираться в них, очевидно, приходилось на четвереньках. Повсюду что-то жарилось и варилось на импровизированных очагах. На растянутых над ними веревках сушились ряды рубах.
Первая волна беженцев, осевшая прямо под городскими стенами, уже давно обустроилась и обжилась в своих лачугах и на крохотных огородах, ограниченных грядками помидоров, среди которых копошились даже редкие курицы, настолько драгоценные, что за каждой из них присматривали отряды вооруженных палками и дубинками хмурых пацанов. Роби попросила какой-нибудь еды у женщины, которая жарила лепешки на маленькой плоской сковороде, побитой и грязной. Она ничего не могла предложить взамен, но голод пересилил все доводы. На Роби была лишь грязная и рваная туника, на ногах не было обуви. Во всем этом кошмаре ее хоть немного успокаивала мысль, что в ночь их похищения Эрброу легла спать одетой, в платье и в своем переднике с большими вышитыми карманами, в которых помещались все ее игрушки. Малышка тоже была босая, но тепло одетая, и, к счастью, с ней были ее игрушки — все это время она, оглушенная происходящим, молчаливая и притихшая, не переставала сжимать в руках свою лодочку и куклу.
Женщина рассерженно поднялась. Одна лишь мысль о том, что кто-то посягает на ее хлеб, не имея ничего, чтобы дать взамен, была для нее оскорблением и издевательством.
— У тебя на шее висит золотая цепь, красотка! Не знаю, у кого ты ее стащила, но если дашь мне пару звеньев, то мы сможем договориться, — презрительно сказала она.
В своем бездонном отчаянии и бескрайней усталости Роби совсем позабыла и о цепи, и о короне. Она поняла, что трудно оставаться незамеченной, имея коня и все эти драгоценности, и уж совсем невозможно претендовать на роль нищей, будучи увешанной золотом. Но теперь было уже поздно. Она решила взять себя в руки и снова начать пользоваться головой. Цепь была составлена из пластинок с гербами графства, скрепленных одна с другой. Ее без труда можно было разобрать на отдельные звенья.
В этот момент заснувший на руках у Эрброу Ангкеель проснулся и взлетел с хриплым криком. Он медленно покружил над ними и опустился Роби на плечо. Та вновь перевела взгляд на женщину, но не увидела ее перед собой. Ей пришлось проследить, откуда доносился обратившийся к ней голос, и лишь тогда она увидела торговку, упавшую на колени перед копытами Энстриила.
— Госпожа, простите меня! — говорила женщина. — Госпожа, прошу у вас прощения. Молю вас, не гневайтесь! Я всего лишь простая женщина. Мы народ простой, почем нам знать! Я не посмотрела на вас. Я не увидела корону и меч. Я не увидела орла. Вы — одна из древних королев, правда? Вы пришли, чтобы спасти нас? Судья сбежал. Мы остались одни. Придворные, солдаты — все сбежали. Остались только мы и орки. Моя госпожа, теперь есть выпрошу вас… скажите, кто вы? Человек ли вы из плоти и крови или привидение, явившееся из прошлого?
Роби растерялась.
— Меня зовут Роб… — она осеклась. Нет, не то. — Я — Роза Альба, наследница Ардуина, — проговорила она в конце концов. Потом голод пересилил, и она пробормотала: — Хлеба…
Женщина поспешила вложить ей в руки еще горячую лепешку и, кланяясь, отошла.
Джастрин сразу же зашептал:
— Короли древности находятся в старинном дворце Далигара. То есть не они сами, а их статуи. Мне сказал Йорш, то есть мне говорил это Йорш, когда еще был жив. У древних королей, знаешь, у них были обриты головы под коронами. Йорш говорил, что это были грубые времена. Я думаю, грубые времена — это значит, что народ был простой, всё крестьяне да пастухи, и корону они надевали лишь тогда, когда надо было сражаться. Простой народ, но хороший, хорошие солдаты и отличные короли. Все делалось по-простому, грубовато, так же изготовлялись и шлемы. Стыки забрал были настолько грубыми, что в них застревали волосы. Когда кто-то шел на войну, то обривал себе голову. Это был знак того, что идет война. С короной на обритой голове ты, наверное, похожа на статуи тех древних королей. И потом, у тебя есть Ангкеель. Что отличало древних королей от остальных воинов, так это орел на плече. У всех королей были орлы, они наверняка есть и на статуях. Это благодаря Ангкеелю ты так здорово смотришься! Жаль, что у нас нет волка. У Ардуина был волк. Я знаю это все по рассказам Йорша. Йорш столько всего знал и так здорово рассказывал! A-а, прости, я забыл, что ты просила не называть его имя…