— Зато в Вариле с нами был Эльф. А здесь разве кто-нибудь сможет отводить от нас стрелы или делать наших лошадей быстрее? Здесь только мы да орки, и над нами светит то же солнце, что и над ними. Только их в три раза больше.
— Наш капитан не проиграл ни одного боя. Завтра мы победим и, когда вернемся, найдем тех, кто отдал нам куски своих юбок, — сказал Тракрайл.
Голоса понизились до шепота, чтобы капитан не услышал.
— Их в три раза больше. И это орки.
— На востоке тоже были орки, но мы всегда побеждали, — сказал Даверкайл, считавшийся среди наемников настоящим гигантом.
— Но в конце концов мы ушли из тех земель, то есть вроде как сбежали, — ответил на это Нирдли.
— Отступление, а вовсе не бегство… — стоял на своем Воркайл, еще один гигант, уступавший в росте лишь Даверкайлу.
— Там, где раньше стояли мы, теперь стоят орки — как ты это назовешь?
— Только не давайтесь живыми — вы видели, что они делают с пленниками…
— А как ты посоветуешь прикончить самого себя?
— Договорись с кем-то — ты убьешь его, а он убьет тебя.
— Да если я его убью, как же он сможет прикончить меня?
— А вы встаньте рядом, друг против друга, и держите мечи обеими руками острием вперед — тогда каждый из вас упадет на меч другого, и вы умрете одновременно.
— Ну и что, что у нас нет Эльфа, зато у нас есть его жена, а она небось тоже что-то может. У нас есть королева-ведьма. Притом она наследница Ардуина, так? Пусть она похожа на оборванку, но она королева.
— Точно, королева-ведьма, у нее вечно на плече сидит орел. А разве у кого-нибудь из орков спит на плече орел? Это верный знак.
— Завтра мы пойдем в бой, и никто из нас не вернется, и не болтайте ерунды. А если кто и вернется, то все равно ничего не изменится: мы были и останемся наемниками, легкой кавалерией. Этим вечером они прислали нам хлеб и куски своих юбок. Но это лишь для того, чтобы доставить нам удовольствие. Если мы будем довольны, то, может, подохнем завтра, одержав победу, и тогда они будут спасены, а если мы подохнем, потерпев поражение, то их ждет та же участь. Но они хоть попытались что-то сделать. Единственное, что их интересует, — победим мы завтра или нет, а подохнем мы или нет, интересует только нас.
— Заткнись ты. Капитан услышит.
— Да нет, он слишком далеко.
— Черта с два! Он слышит то, что не могут слышать другие, ты еще не заметил?
— Ага, это точно. И видит то, чего другие не видят.
— Он видит в темноте.
— Слышит то, чего не слышат другие.
— Капитан никогда не проигрывает.
Ранкстрайл поднялся на ноги. Болтуны прикусили языки. Он спокойно подождал, пока все дожуют и повернутся в его сторону. Потом, никого не пропуская, заглянул каждому в лицо.
— Завтра мы победим, — негромко произнес он, словно констатируя факт. — Мы победим. Мы разорвем их на куски. Мы прорвем осаду. Завтра мы заполним город мукой, соленым мясом и маслом, потому что завтра мы захватим их продовольственный обоз. Завтра вы станете в центре городской площади и каждой подошедшей женщине дадите столько продуктов, сколько она унесет в переднике, а еще поблагодарите за сегодняшний вечер. Завтра мы победим, потому что мы не наемники, не легкая кавалерия, а просто кавалерия, и все.
Капитан умолк и вновь посмотрел каждому в лицо.
— Вы победите завтра, потому что, откуда бы вы ни были родом, вы сражаетесь за вашу землю, на которой когда-нибудь будут играть ваши дети. Потому что среди тех, кого вы спасете, найдется женщина, которая с радостью станет вашей. Потому что те, за кого вы будете сражаться, — это ваш народ, и ваш народ будет сражаться за вас. Мы не пойдем в бой одни завтра утром. С нами пойдут все мужчины Далигара, а женщины поднимутся на городские стены с луками в руках и с котлами негашеной извести, которую они готовят этой ночью. Завтра мы будем сражаться вместе и вместе победим.
Ранкстрайл раздал покрывала. За то, что с голубым лоскутком платья девушки у колодца, пришлось бросить жребий: им желали обладать многие, а получил тот, кто вытащил самую короткую соломинку. То, что с куском темно-зеленого бархата, капитан отдал Лизентрайлю и потом остался с капралом в карауле. В какой-то момент вдалеке показалась женщина с толстой рыжей косой и в темно-зеленой юбке: она остановилась и посмотрела на солдат. Лизентрайль заметил женщину первым и указал на нее Ранкстрайлу, но тот по-прежнему был абсолютно этим не заинтересован.
Город еще спал, когда перед ними возник странный человек в длинном полинялом одеянии черного цвета. Ранкстрайл узнал в нем ростовщика, который когда-то одолжил ему пять монет на покупку Клеща. Капитану периодически удавалось посылать деньги, но он никак не мог выплатить всю сумму целиком, а учитывая, что каждые восемь месяцев проценты удваивали его долг, в конечном счете Ранкстрайл все еще был должен ростовщику пять монет. И впервые в жизни они у него были. Все пять, вся сумма долга.