— Почему ты просто не можешь принять помощь? - Начала заводиться я. — В отличие от тебя, во мне остался человеческий фактор и после я не запишу тебя в свои должники. Не заставлю прыгать в тачку и ставить жизнь под угрозу. А знаешь что, Вершинин, иди ка, ты, к черту!
Уже шестой раз за день мне приходится топтать ступеньки лицея. И второй раз пытаться уйти. — Ладно, ладно, извини. Мне действительно нужна твоя помощь, — выдохнул Егор и тихо прохрипел, морщась от боли. Я лишь закатив глаза и немного помедлив, седьмой раз ступила на крыльцо. Подошла практически вплотную к однокласснику и заставила опереться на себя. Так мы доковыляли до машины Вершинина, благо, она стояла рядом. — Садись. — Скомандовал одноклассник, но увидев в моих глазах сомнения, устало добавил. — Пожалуйста.
Который раз я оказываюсь в тачке Вершинина? Не знаю, я уже сбилась со счету. Но искренне надеюсь, что в последний. — Возьми что - нибудь от ушибов и обезбол. — Егор остановился возле аптеки и протянул мне карту. — Пожалуйста.
Молча выполнила его просьбу и вернулась обратно. Сумма получилась приличной, но оно того стоило. Взяла несколько мазей по совету фармацевта и обезболивающие таблетки.
— Там мази и…
— Дай воды пожалуйста, там сзади лежит, — вскрывая упаковку таблеток, попросил Егор.
После того, как Вершинин принял обезболивающие, мы медленно двинулись. Боковым зрением я наблюдала за ним и иногда замечала, как он морщился и нервно ёрзал в сиденьи. На светофоре Егор уперся локтём о дверь и прикрыл глаза ладонью. Честно, мне стало его жаль. Физическая боль, это как каторга, только никогда не знаешь как именно она себя проявит. Я особо ничего не знала про баскетбол, лишь помнила некоторые правила, которые рассказывал учитель физкультуры. «Нельзя никаким образом толкать, бить, держать, опрокидывать и подрезать оппонента.»
На светофоре загорелся зелёный, но мы по прежнему стояли на месте.
— Егор, — тихо прошептала я, так как автомобиль, стоящий позади нас уже во всю сигналил.
Он нехотя оторвался от руки и продолжил путь. Изначально я думала, что дорога, по которой мы ехали, ведёт в дом Вершинина, но когда увидела знакомые улицы, поняла, что ошиблась. За два года проживания в этом городе, я мало чего изучила. В доступности были лишь те улицы, которые лежали близ моего дома. Поэтому временами было тяжело ориентироваться.
Зарулив в мой двор, машина остановилась.
— Там ещё есть мази, когда приедешь домой, намажь на место ушиба.
— Угу. — Кивнул в ответ Вершинин и уставился своими черными глазами. — Спасибо и извини, вообщем.
— За что?
— За работу, так нужно было.
— Кому нужно? — Горько усмехнулась я, чувствуя, как к горлу вновь подкатывает обида.
— Неважно, — ответил Егор, отводя взгляд.
— Ну конечно. Для тебя это может неважно. Но только ты не имеешь права распоряжаться чужой жизнью, Егор, твои игры зашли слишком далеко.
— Какие игры? — Начал заводиться в ответ.
— Откуда мне знать? Что значили тогда твои слова о том, что я не буду работать в компании твоих родителей? Я всего лишь мыла там полы, не лезла куда мне не следует. Тебе всё преподносят на золотом блюдце, а я порой не знала, чем мне питаться, — сердце уже лихорадочно постукивало, не в силах сдержать эмоции.
— Чёрт. — Ударил Вершинин по рулю и даже не вздрогнул, неужели таблетка уже подействовала. — Послушай. — Обернулся всем корпусом и поддался ко мне навстречу, так что между нашими лицами осталось сантиметров десять, не больше. — Я не хотел сделать тебе хуже, честно. Просто она была бы против тебя.
— Что?
Вместо ответа Егор уложил свою огромную ладонь на мою тоненькую шею и аккуратно, но быстро притянул меня ещё ближе, срывая с губ мой первый поцелуй.
Глава 3
Егор.
— Егор, ты? — Первое, что слышу, открывая входную дверь дома. В нос сразу же ударяет запах дорого парфюма или же ароматических палочек. Я уже запутался в ароматах, которые витали в стенах хауса. Мать была поклонницей всякой дико пахнущей фигни. — Да, — вряд ли, мой ответ долетел до ушей бабушки, потому что на кухне, где она находилась, громко играла классическая музыка.
Скидываю кроссовки и через боль стягиваю толстовку. Тело ломит, а место ушиба неистово ноет. Потап козлина. Жёстко прессанул на тренировке, вытаскивая личное на площадку. Ещё в восьмом классе я закадрил одну девчонку на спор, но та была на своей волне. Мол, отношения и всё такое. Но мне этого и в помине не надо было. Что может быть на уме у четырнадцати летнего пацана? Ветер, развлечения, да гулянки. Однако Потап Сафин так не думал. Он мстил за свою сестру и по сей день. Алёнка, по слухам, убивалась все эти годы, типо по уши влюбилась. Бывало на переменах ловил взгляды девчонки, но старался сразу исчезнуть из её поля зрения. Сама она не решалась подойти, боялась может или смущалась. Хрен знает.