— Я сфоткалась уже, — позитивно ответила, дабы не спалиться.
— Ну как же? Вон твои однокашники веселятся, пойди с ними.
— Бабуль, я устала уже. Голова разболелась, переволновалась наверное. — Кать, ты куда убежала? — Вдруг рядышком появился Егор, укладывая ладонь на моё плечо. Я моментально перевела взгляд на бабулю и заострилась на её коварной улыбке. К щекам прильнула кровь, заставляя сжаться, словно испугавшийся котёнок.
— Это ты что - ли, окаянный, не давал покоя моей внученьке? — С сарказмом в голосе произнесла бабуля.
— И вам здравствуйте. — Лучезарно улыбаясь, ответил Вершинин. — Прошу прощения, но она не только ваша. — После чего развернул меня, утягивая за собой.
— Ох, какой! Грубиян! — Егор, — усмехнулась я, взволнованно оглядываясь.
— Всё нормуль. Почему убежала?
— Не хочу фотографироваться. — Кать, это твой последний звонок. Не хочешь фоткаться с ними, сфоткайся хотя бы со мной, — мы пристроились чуть дальше ото всех, привлекая к себе внимание свободного фотографа. Поначалу я смутилась, но потом что - то щёлкнуло, заставляя меня раскрепоститься. Фотографии вышли очень даже удачные. Тут мы смеёмся и машем, а тут смотрим друг на друга. Так влюблённо и нежно. — Катюха! — В кадр неожиданно залезла Алинка, утягивая за собой недовольного Лёшу.
— Ты как тут? — Удивлённо спросила я, убирая залипшие волосы с губ.
— Как линейка закончилась, я сразу сюда. — Встала поближе Алина. — Не хочу там тухнуть. Всё равно ловить нечего.
— Давайте ребята, покучней, — весело командовал фотограф, приветливо улыбаясь.
После получасового фотосета, мы всё таки отпустили фотографа. Мальчишки уже нервно бурчали, а мы с Алинкой хохотали, изображая разные мордочки на камеру. В кадр даже получилось затащить бабулю, хоть она и противница сего. — Катюш, я пойду, устала что - то. — Отводя меня в сторонку, сказала бабушка. — Веселись и не вешай нос, поняла?
— Хорошо, у тебя ведь есть ключ?
— Да. В аптеку ещё по пути зайду.
— Ладно, давай, — попрощавшись с бабушкой, я было уже отошла, но она меня окликнула, заставляя затормозить.
— Катюш!
— Что такое? — Приблизившись, переспросила я.
— Хороший мальчишка. — Подмигивая, произнесла бабушка. — Он тебя любит, я вижу.
— Бабуль, — смущённо затеребила край рубашки, потупив взгляд.
— Всё, всё, ухожу.
Проводив бабушку, я прошлась по толпе взглядом, останавливаясь на одном человеке.
— Папа? — Часто заморгав, я отвернулась, поправляя выбившиеся волосы. Однако, когда я вернулась к толпе, на былом месте не осталось и следа. — Показалось может?
— Катюх, ты идёшь? — Окрикнула меня Алинка.
— Да, да, иду.
Остатки дня мы провели гуляя по городу. Катались на катамаранах, ели сладкую вату и хохотали со всего, что движется. Лёша и Егор часто нудили, но впрочем мы не влезали в их отношения. А просто убегали восвояси. — Как тебе день? — Поинтересовалась я, пока мы с Егором вышагивали по вечернему бульвару. — Честно, вымотался, но оно того стоило, — ответил Вершинин, ухватывая меня за обе руки.
— Тебе бы не хотелось со всеми отмечать?
— Нет, не хотелось бы, — уверенно произнёс Егор.
— Ты всё таки с первого класса с ними.
— Впереди выпускной, так что успею ещё. Иди лучше сюда, — притягивая меня к себе, прошептал Вершинин. — Мне так спокойно с тобой, — действительно, из раза в раз попадая в объятия Вершинина, у меня сносило крышу. Никогда более я не чувствовала себя так хорошо, легко и безмятежно, чем в руках любимого человека.
Это волшебно.
5.4
В перерывах между экзаменами я старалась не загоняться, погружаясь с головой в омут и время от времени уходила в отрыв. Ночной и сладкий. Уже практически месяц я жила совсем одна. Первое время было непривычно и тоскливо, хотя совсем не привыкать. Ведь даже, если раньше мама жила дома, её будто и не существовало. Она скиталась между спальней и кухней, словно привидение, а я была сама по себе. Однако сейчас, когда я в действительности осталась один на один с пустующим пространством, меня не покидало чувство тревоги и некой грусти, хотя я совершенно понимала, что мы поступили правильно. Назад дороги точно не будет.
За эти дни, что пролетели одним мигом, я несколько раз посещала диспансер, где мама проходит лечение. И всего один, я решилась зайти. Остальные — просто наблюдала со стороны, через небольшое оконце и молча глотала слёзы, смотря на обезжизненные глаза родительницы. С ней работали лучшие специалисты и психологи, пытаясь вернуть к жизни. Это безусловно радовало, но и огорчало, ибо путь тяжёлый и долгий. Со мной мама не говорила, хоть я и пыталась. Но после пару коротких мычаний, я поняла, что ещё не время.