Оазис... или, может, Упокоище? Все это место было создано драконами. Наверное, они приходили сюда еще до гибели своего мира, и постепенно заполняли собой всю долину, так что последний мертвый дракон лег уже недалеко от входа, присоединившись к своим предшественникам в этом жутковатом, печальном и величественном хороводе смерти. После столь жестокой жизни, когда братья рвали его на куски, и столь огромное количество ран пришлось выдержать этому выносливому телу, последнее, на что он мог надеяться — это вечный сон под крылом давным-давно умершего сородича... может, отца? Или бабушки? Или какого-то незнакомого дракона, с которым при жизни этот колосс мог сцепиться в битве?
Смерть примиряла всех, как заклятых врагов, так и друзей. В смерти все были равны, от совсем еще маленьких дракончиков до гигантов, больше похожих на отколовшиеся от скал валуны. И в то время как живые драконы могли сеять разве что смерть, мертвецы давали шанс прорасти новой жизни. Их плоть питала корни, их кости очищали воду, и в разрушенном до основания мире это место продолжало радовать глаз яркими красками. Быть может, однажды, когда придет время этой земле возродиться, именно затерянная долина — кладбище драконов — станет той колыбелью, из которой выйдет новое поколение, чтобы вновь сделать мир прекрасным.
Возможно, я еще вернусь сюда. Позже. Возможно, я еще увижу первый цветок за пределами Оазиса, и первого дракона, которому просто смогу сказать — «Здравствуй!», и он не поспешит оскалиться в ответ. Быть может, нам еще удастся поговорить, когда этот мир перестанет порождать лишь чудовищ, и эти драконы узнают, что обнимать их могут не только старые кости с бессмысленно пялящимися в пространство провалами глазниц...
Что? Это всего лишь красивые мечты? Ну да, я знаю.
Другое дело, что они почему-то имеют обыкновение сбываться...
7. Мир Иссохший. Тепло наших сердец
«Даже из горя рождается радость, из холода — тепло, а из смерти — жизнь...»
«Добрый вечер».
«Рада видеть, — пальцы гнулись плохо — все же ночи в этих краях не шибко теплые — однако я постаралась, чтобы ответный жест был максимально разборчив. — Ты. Приходить. Зачем?»
«Одинокий. Ты. Холод, — длинные, похожие на высохшие прутья пальцы Токи без видимого труда сплетались в сложные фигуры безмолвного языка пустынных драконов. — Плохо. Нельзя».
«Почему?»
«Затягивает, — не вполне внятно ответил тот; на самом деле эту фигуру можно было трактовать и как «убивает, но медленно» — по аналогии с зыбучими песками, которые местные жители считали прямой дорогой в ад — «безводный мир», в котором мучились души нарушивших Закон. — Рядом. Смерть. Звать. Тяжело».
«Не понимаю».
«Не нужно, — легкое, отмахивающееся движение — будто стряхивающее с чешуи невидимую пыль после прошедшей бури — я видела его не раз, ибо, по меркам драконов, была ЧРЕЗМЕРНО любопытной особой, и им приходилось от души натягивать вожжи, чтобы не дать мне залезть в неположенные знания. — Посидеть. Тут. Можно?»
Вместо ответа я пожала плечами — что за вопрос? — после чего похлопала ладонью по свернутому валиком ковру: дескать, присаживайся. Мои человеческие жесты Токи более-менее понимал, к тому же, я милостиво подвинулась в сторону, освобождая место на сиденье (крайне потрепанном и помятом сиденье — все же коврик в мою честь здешние мастерицы соткать позабыли, так что пришлось довольствоваться каким-то старьем), и, поджав свои длинные мосластые ноги, дракон сел, по привычке сгорбившись и накрыв спину отведенными назад крыльями.
Такая поза, которую я про себя называла «щитоносцем», означала, что сидящий рядом мне полностью доверяет — в противном случае стал бы «черепахой», то есть накрылся крыльями целиком, как во время песчаной бури, и мне пришлось бы вести беседу с плотным коконом из наслаивающихся друг на друга щитков брони, придающих собеседнику вид гигантского кочана капусты. До недавнего времени и Токи вел себя со мной так же — все же пустынные драконы оказались достаточно консервативным народом, а посему не спешили принимать меня с распростертыми объятиями, так что потребовалось несколько месяцев и участие в одной крайне малоприятной операции, пока, наконец, драконы смирились с моим присутствием и начали хоть как-то демонстрировать свою приязнь.