— Не грусти, — на мое плечо опустилось щупальце, и на этот раз я даже не подумала вздрагивать. — Не надо грустить. Я...
— Ты не исчезнешь, — прошептала я с какой-то странной свирепостью, хотя и не смогла заставить себя посмотреть ему в глаза. — Ты не исчезнешь, малыш! И тебя не забудут!
— Я ведь...
— Я. Буду. Тебя. Помнить! — по словам, так, чтобы было понятно, зашипела я. — Буду помнить! И ваш шаман может сжевать свою бороду вместо завтрака, но я затащу тебя в вашу Пещеру Предков! — после чего слезы все-таки брызнули, обидные, горькие... грустные слезы.
— Не грусти, — голос моего друга прозвучал уже еле слышно. — Я... тоже буду тебя помнить. Но я хочу помнить тебя радостной. Хочу... — он помолчал. — Помнишь, как в тот раз, в пещере шамана?
Еще бы не помнить! Серый порошок, свалившаяся на меня накидка из чьих-то перьев, ошарашенная морда старого дракона... А как он верещал, пытаясь изгнать «злого духа» обратно в сумерки! Тогда-то мне, понятное дело, было совсем не до смеха — на грани срыва было мое пребывание здесь! — но сейчас...
Только ради тебя, малыш.
— Вот так, — и он опустил голову мне на плечо, — Я... люблю слушать, как ты смеешься. Спасибо.
— Малыш...
— Мне... мне... — и он удивленно выдохнул, из-за чего его глаза полыхнули искоркой лилового цвета, вот-вот собирающейся раствориться на таинственных просторах Десятого мира. — Радостно... — после чего его тело — эта эфирная сущность, воплотившаяся в виде самого странного из встреченных мною существ — растворилось клочком тумана, и я почувствовала тот странный толчок воздуха, который всегда сопровождал призрачного дракона, решившего начать путешествие через сумерки...
На этот раз ему не суждено было вернуться из них.
Все, что мне осталось — это маленькая, собственноручно вырезанная из смолы дерева таги «погребальная» статуэтка, нелепая и смешная, которую еще предстояло поставить рядом с фигурками других драконов — тысячью тысяч ушедших душ, хранившихся под сводами Пещеры.
Мне осталась только она.
И мои воспоминания. Самые драгоценные из всех.
9. Мир Смеющийся. В будущее
«Смерти нет — есть только вечная Жизнь, возрождающаяся сама в себе».
— Странница-Странница-Странница-Странница!
Мамочки...
— Ну ты где? Ты здесь? — грохот. — Или здесь? — грохот... — Или ты тут?
Ой, Ду-у-ухи... я ж свою коллекцию раковин в сумку не убрала... Хоть бы не нашла, хоть бы не нашла, хоть бы!..
— Ва-а, ра-а-акушки!
...Напрасные мечты.
— Я здесь, Жемчужинка, — с поистине мученическим вздохом мне пришлось выбраться из-за занавески и улыбнуться маленькой драконочке... так, словно у меня болели все зубы разом. — Не трогай, пожалуйста, я с ними еще не закончила.
— А-а, ты их будешь снова перекладывать? — малявка, уже намылившаяся стащить у меня дивную завитушку, которую намедни принес ее брат, тут же вытянулась по струнке, спрятав лапки за спину — несмотря на крайне беспокойный характер, к моим научным изысканиям молодежь морских драконов относилась с величайшим пиететом, и, едва узнав, что приличный стог сена, который я выпросила у местного садовника (высоким штилем — Хранителя Жизни), называется мудреным словом «гербарий», дракончики прониклись, остепенились... да так, что на следующий день приволокли мне второй!
Особой радости по этому поводу я, впрочем, не ощутила — как-то, знаете, было скорее обидно, что те же самые несчастные кустики, которые мне у Хранителя пришлось вымаливать чуть ли не на коленях... хотя ладно, Ксерш с ним. В любом случае, то занятное происшествие подсказало мне способ борьбы с мелкими любопытными паразитами: если не хочешь, чтобы все твои пожитки были пожеваны, порваны и пущены в расход — объяви их чем-нибудь ценным, с длинным и, по возможности, «научным» названием. Например, не просто блокнот, а «чрезвычайно важные записи для подготовки и написания научной статьи», не просто вуррячье одеяло, а «термоизолирующее покрытие из шерсти животного семейства трехкоготных», не просто нижнее белье, а... гхм, ладно, проехали. В конце концов я обнаружила, что даже чертилка для записей у меня именуется как-то мудрено, и поскольку память у местных драконов была великолепная, а вот у меня — не очень, постоянно возникали сложности, когда вчерашний «инструмент для записи» оказывался «опять-чернила-закончились-чтоб-тебя!». И наоборот.
Тяжела, ох тяжела жизнь студенческая...
— Так что ты хотела, Жемчужинка? — напомнила я о своем существовании драконочке, уже успевшей сунуть нос в мои каракули... Эх, от души надеюсь, что за месяц моего пребывания здесь эта егоза все же не успела выучить человеческий язык! Хотя... Эта — может! — Большой Лов перенесли?