Вот тогда-то я и поняла, что он забыл на берегу озера: он готовится умирать.
Признаться, подобное я видела и раньше — в мире этих полудиких драконов смерть ходила за ними по пятам, и даже самые стойкие из них редко доживали до зрелого возраста. Ничего странного, что всего за четыре месяца моего пребывания здесь я увидела смерть троих — двух подростков и одного старика. Ритуал был довольно коротким, так что мне пришлось поторопиться — и, кинув ведро на первый подходящий сучок, я стремглав помчалась вверх по склону. У-у-ух, мое счастье, что кратер был неглубоким, а после прошлого раза мне достало ума разведать путь и найти-таки тропинку на вершину! Правда, после минувшей пыльной бури мои нехитрые отметки в виде стрелочек надежно похоронил песок, так что искать дорогу приходилось по памяти, больше всего опасаясь не успеть. Краснорогие были ужасающе, неприлично, невообразимо торопливы, так что этот самец мог подняться в любой момент, а я все еще ругалась по-великаньи, продираясь сквозь эти проклятые кусты, словно созданные для ошкуривания неосторожных исследовательниц. Под конец, уже понимая, что не успеваю, я плюнула на осторожность и взяла последний участок склона с разбега, благодаря всех Девятерых и учителя Фентара в частности за то, что после памятной вылазки к скальным драконам подарил мне пару отличных «подков», как он выразился, а именно уродливых, тяжелых и явно не по моей ноге сшитых сапог, в которых, тем не менее, любая прогулка по горному склону уже не грозила каждый миг обернуться бесславным падением.
И я от души поклялась, что, вернувшись домой, расцелую этого старого жеребца в обе щеки, ибо мне удалось не только сохранить равновесие и взобраться таки на эту проклятую скалу, но и успеть как раз к началу спектакля — даже отдышаться не успела, как позади раздался грохот хлопающих крыльев, так что пришлось тут же бросаться на землю, прикрывая голову. Предосторожность была вовсе не лишней — несмотря на отсутствие передних лап и, мягко скажем, не самые видные умственные способности, краснорогие драконы превосходили любого своего сородича по общим габаритам, так что поднятый этим громадиной ветер вполне мог смахнуть меня, точно надоедливую мошку, и унести куда-нибудь за облака, а так пришлось лишь вволю наглотаться пыли... после чего, едва протерев глаза, садиться и наслаждаться зрелищем.
Я ведь тогда еще толком не знала, что именно оно из себя представляет...
А пока что все было вполне прилично. Красиво даже. Покалеченный самец летел с какой-то молчаливой яростью, вроде бы, и не слишком торопясь, но каждый взмах этих широченных крыльев, под которыми без труда укрылись бы все учащиеся нашей Академии разом, уносил его все дальше и дальше от кратера, в прокаленную до самого дна фиолетово-синюю небесную чашу. Выглядело это поистине сказочно, так что, засмотревшись, я чуть не пропустила второй этап развернувшейся драмы — тот самый миг, когда из глубокой темной пещеры, насколько я поняла, служившей главным входом в драконье логово, появились штук пять молоденьких драконов и, точно стайка мелких птичек, устремилась за взрослым. Каждая из этих «птичек» была размером с хорошую лошадь, а то и двух, но все же рядом с колоссом в небе они и правда напоминали крохотных воробушков, решивших увязаться за пролетающим мимо величественным орлом.
На этом этапе мои предыдущие наблюдения обычно обрывались — даже при самой удачной позиции драконы успевали скрыться за вершиной кратера меньше чем за минуту, после чего разочарованно вздыхающей мне оставалось лишь вернуться к обыденным делам, надеясь, что в следующий раз повезет больше. К вечеру молодые драконы возвращались, иногда в полном составе, иногда — лишь некоторые из них, так что до сих пор я считала, что остальные подтягиваются позже, уже с наступлением сумерек...
М-да. Как говорит учитель Фентар, никогда не приятно ошибаться... но какое облегчение чувствуешь, осознавая свою ошибку в гордом одиночестве!
В оправдание себе скажу, что никаких предпосылок к подобному поведению я не замечала. Да, краснорогие были довольно несдержанными, порой даже злобными, и редко какой взрослый дракон не мог похвастать полным набором шрамов, от «любовных» царапин до поистине кошмарных рваных ран, после которых, я уверена, и при должном уходе большинству людей был бы подписан смертный приговор. Очевидно, драконья живучесть существенно превосходила нашу, так что даже этот зрелый самец, несмотря на изувеченную грудь, мог бы еще жить и жить... но, очевидно, добычи сейчас вновь стало не хватать, а голодная молодежь требовала кровавой пищи, так что незадачливому сородичу был подписан смертный приговор.