Я, признаться, так и не поняла, каким образом драконы разбираются с такими вещами — голосуют? Бросают жребий? Или вожак просто объявляет свою волю, после чего несчастному остается лишь покориться?.. — но, скажу с высоты невеликого своего опыта, лишь один раз мне довелось увидеть, как обреченный попытался оспорить решение стаи. Попытка, мягко говоря, оказалась неудачной — его разорвали в клочья еще до того, как он добрался до вожака, после чего изуродованный труп с удивительной брезгливостью швырнули вниз, на скалы, и местные падальщики чуть с ума от счастья не сошли, обнаружив этакую груду мяса. После этого обряд вновь стал проходить по обычному сценарию, и на этот раз мне повезло стать его свидетелем до самого конца.
«А ведь это тоже похоже на танец», — помню, отстраненно подумала я, когда первый из молодых драконов настиг преследуемого и запустил зубы ему в хвост. Рев великана, наверное, вблизи без труда выбивший бы из меня дух, донесся даже через то колоссальное расстояние, что уже успело нас разделить, после чего старый дракон, сложив крылья, бросился вниз, видимо, пытаясь стряхнуть с себя нахального юнца. Тот, впрочем, отцепляться не планировал, держась не хуже пиявки, так что в конце концов укушенному пришлось самому выходить из падения — в противном случае он рисковал перебрать со скоростью и порвать крылья, а то и врезаться в землю на полном ходу, превратившись в кучу переломанных костей. Взрослые драконы вообще предпочитали не слишком разгоняться даже в погоне за добычей — должность загонщиков в их стаях всегда ложилась на молодых, тогда как старики не летали быстро. Старикам это было ни к чему...
И потому молодые, молодые и быстрые, настигли его раньше.
Теперь они были выше, у них было преимущество, так что они вцепились в него, как волки в оленя, повисая на складках шкуры и разрывая ее на куски. Гигант летел, несмотря ни на что — дальше, дальше, пока кровожадные маленькие убийцы кромсали его живьем, без жалости, без сострадания — еще недавно он был для них живым королем, богом, способным любого из них схватить за голову, оставив ужасные раны, а то и сломать шею неуклюжему отпрыску, рискнувшему приблизиться во время трапезы. Каждая самка, судя по всему, откладывала не меньше пяти-шести яиц, но из этой полудюжины лишь один-двое малышей достигали зрелости, и лишь четверть всех детенышей принадлежала к женскому полу. Жестокий расчет: в стае из десятка взрослых драконов самок было всего две. Они были крупные, сильные, агрессивные — даже взрослые самцы не всегда рисковали с ними связываться, отворачивали головы и лишь еле слышно шипели, когда эти фурии начинали кусать их за плечи и крылья. К детенышам матери относились немногим лучше — как я потом выяснила, другие самки никогда не отказывались сожрать созревающие яйца, если мать отлучалась от гнезда, и после вылупления родительница лишь первое время опекала свое потомство, после чего малышам предстояло заботиться о себе самим. Начинали свою охотничью практику новорожденные дракончики с ловли жуков и многоножек, которых немало было в неухоженном логове, и лишь много позже, избежав всех опасностей, могли рассчитывать на более солидный кусок в общей добыче...
Или скажем, на тело загрызенного старого дракона, которого посчитали не слишком ценным для дальнейшей борьбы за существование.
Раненому члену стаи нужна пища и опека; если пищи в достатке, его сородичи еще могут позволить себе содержать нахлебника, но если, как сейчас, еды с трудом хватает даже для зрелых охотников — что ж, проще избавиться от бесполезного рта, заодно накормив голодающих подростков, так что мне, пожалуй, не стоило и удивляться, когда громадное чешуйчатое тело наконец сдалось и рухнуло на отдаленной гряде невысоких холмов, взметнув чудовищное облако пыли. Загрыз ли старика кто-то из молодых, или же он сам ослабел от потери крови — не знаю, однако бесстрастный ученый в моей голове заставил досмотреть эту трагедию до конца, вплоть до того момента, как крошечные фигурки на теле великана принялись жадно потрошить его, рыча и щелкая зубами.
Теперь, можно не сомневаться, они наедятся до отвела — хотя каждый из юных охотников не достиг и четверти веса взрослого, при желании они могли уместить в своих желудках поистине чудовищное количество пищи, так что не пройдет и нескольких часов, как от задранной добычи останутся лишь толстые кости и грубые пластины брони, сваленные небрежной кучей. Очень может быть, что к трупу убитого присоединится и кто-то из его убийц — во время кормежки краснорогие вели себя на редкость агрессивно, порой переходя все границы, после чего, отяжелевшие и абсолютно довольные жизнью, молодые драконы вернутся в свое логово — до следующей охоты.