А этот старый дурак доверил секрет отравы своим “последователям”. К утру он сам умрет – уж она позаботится об этом. И тогда не будет никого и ничего между ней и ее заветной целью. Неплохо для никому не известной девчонки со Стейтен-Айленда. Да разве она сама бы поверила, если бы пять лет назад кто-нибудь сказал ей, к чему приведет ее случайная беседа с незнакомым китайцем в публичной библиотеке, где она писала работу по китайской истории?
А вот, однако же... Всего несколько минут отделяют ее от полной, абсолютной свободы.
– “Пайпер Кьюб” Зет-112, ваша полоса – номер три. Счастливого пути. Конец связи.
– Спасибо. Готова к взлету с полосы три. Всего хорошего. Конец связи.
Мэри запустила мотор. Мощный фольксвагеновский двигатель в брюхе самолета плюнул, кашлянул и наконец пробудился. Она почувствовала, как завибрировала рукоятка управления между ее ног; это ощущение всегда наполняло ее почти эротическим возбуждением. Пропеллер погнал колеблющиеся волны по траве; позади взметнулось и росло облако пыли.
Старый, почти слепой китаец в библиотеке – и богатая девица, которой просто нужно было получить ответы на пару вопросов для выпускной работы – до окончания школы оставалось два месяца. Но между отчаявшимся стариком и скучающей девицей установилась странная связь. Впереди замаячило захватывающее приключение на грани жизни и смерти. А результат – вот он. Умопомрачительная возможность одной держать в руках судьбу огромной страны, спрятанную в зеленой канистре с мотоциклетным мотором.
Бело-оранжевый самолет вздрогнул и тронулся. Мэри двинула рукоятку от себя, выруливая по асфальту поля к полосе номер три.
Спускались сумерки, и ей пришлось включить красно-белые бортовые огни, чтобы на нее не напоролся по случайности какой-нибудь садящийся лайнер. Огни полосы мигали неподалеку; над полем вспыхнули прожектора.
Мэри развернула самолет носом к полосе, чтобы набрать скорость для взлета. И вдруг увидела, как на краю поля, попав на секунду в яркие лучи прожекторов, перемахнула через забор человеческая фигура.
Мэри двинула “Пайпер” вперед, не отрывая взгляда от темного силуэта, который явно двигался в ее направлении. Самолет набирал скорость; протянув руку, она включила микрофон.
– “Кьюб” Зет-112 вызывает диспетчера. Человек на поле. Повторяю, на поле человек. Конец связи.
Несколько секунд связь молчала, затем внезапно ожил маленький динамик над головой:
– Зет-112, говорит диспетчер. Где человек? Повторяю, где человек? Конец связи.
Самолет Мэри ровно бежал по полю. Повернувшись и окинув взглядом поле, она уже явственно увидела человеческий силуэт, бежавший через седьмую полосу.
– Диспетчер, вызывает Зет-112. Человек пересекает полосу семь. Повторяю – полосу семь. Конец связи.
Достигнув конца рулежки, Мэри поворачивала для захода на третью полосу.
– Зет-112 вызывает диспетчерскую, – голос, раздавшийся в наушниках, показался диспетчеру напряженным. – Он здесь! Я его вижу. Только что пересек полосу шесть. Конец связи.
Посмотрев налево, Мэри увидела, что человек приближается к ней наискосок по полю, словно норовя отрезать ее от полосы. В поднятой правой руке бегущий держал странный предмет, с которого что-то капало.
– Зет-112, вызывает диспетчер. Я все еще не вижу никого на поле – совсем никого. Вы не пили перед вылетом? Повторяю, не пили перед вылетом? Конец связи.
– Идиот! – зло плюнула Мэри. – Я не пила, а он на поле, черт бы его побрал. Виден, как на ладони. Ослепли вы там, что ли? Вот он, глядите, прямо на пятой полосе.
Повернувшись, Мэри увидела, что незнакомец приближается к полосе три. Он смотрел прямо в ее сторону, и она ясно видела его темные волосы и высокие скулы. В черной майке, голубых слаксах – но почему-то босой.
В руке он сжимал окровавленный крюк для мяса.
– Зет-112, вызывает диспетчер. Я проверил еще раз и сверился с данными наземной службы – никакого человека на поле не обнаружено. Вам предлагается вернуться для проверки на исходную позицию. Повторяю, вернуться на исходную для проверки.
– Черта с два! – взвизгнула Мэри. – Этот гад совсем рядом – и хочет добраться до меня!
Мэри запустила двигатель на полную мощь и выжала рукоятку. Взревев, “Пайпер” рванулся по полосе. Взглянув на мотнувшуюся вправо стрелку спидометра, она ухмыльнулась, представляя, как этот тип сейчас стоит, беспомощно уставясь ей вслед, залепленный грязью, песком и отработанным маслом из двигателя.
Взглянув в окно, она почувствовала, что под ложечкой разливается холодок. Странный тип не снижал темпа. Она почти в ужасе смотрела, как он преодолел четвертую полосу, держа крюк высоко в поднятой руке – как факел на Летних играх в Монреале.