— Этот мир слишком сложен, — посетовал Дрейго Проворный. — Каждый должен искать какие-нибудь средства, чтобы благополучно плыть по бушующим морям.
Он поднял в тосте свой бокал и сделал ещё один глоток. Мираж сделала то же.
— И какие средства ты ищешь сейчас, через пантеру? — спросила она.
Дрейго Проворный пожал плечами, будто это было не важно.
— Так насколько хорошо ты знаешь этого Эрлиндира?
Теперь пришла очередь Миража пожать плечами.
— Будет ли он рад видеть тебя в своей роще?
Она кивнула.
— Он последователь Майликки, — заметил Дрейго Проворный. — Знаешь ли ты, каков его ранг?
— Он могущественный друид, хотя с годами его разум притупляется.
— Но благоволит ли ему богиня? — спросил Дрейго Проворный более настойчиво, чем намеревался, так как в ответ Мираж напряглась, выказывая всё возрастающую настороженность.
— Не должен ли он быть тем, кому дарованы силы?
— Более того, — настаивал Дрейго Проворный.
— Ты спрашиваешь меня об Эрлиндире, или о том, кому Майликки благоволит особенно? Об Избранном?
Старый колдун и глазом не моргнул.
Мираж рассмеялась.
— Как ты думаешь, будь он таким, смогла бы я когда-нибудь провернуть с ним подобную аферу? Ты считаешь меня дурой, старый колдун?
Дрейго Проворный отмахнулся от глупых вопросов и сделал новый глоток, тихо ругая себя за столь пылкое выражение такой далеко идущей мысли. Он понял, что оказался вне игры. Напряжённость их переговоров с Паризе Альфбиндером одолевала его.
— А не знает ли этот Эрлиндир кого-нибудь другого, кто мог бы пользоваться особой благосклонностью у его богини? — спросил он.
— Возможно, это глава его ордена.
— Нет, или может быть, — согласился колдун. — Я ищу тех, кому благоволят боги, так называемых Избранных.
— Майликки?
— Любых богов. Будет приветствоваться и щедро вознаграждаться любая информация, которую ты сможешь собрать для меня по этому вопросу.
Когда он направился налить новую порцию бренди, Мираж с большой долей скепсиса и интриги спросила:
— Дриззт До'Урден?
Дрейго Проворный снова пожал плечами:
— Кто знает?
— Возможно, Эрлиндир, — ответила Мираж.
Она допила свой бокал и уже собралась уходить, но задержалась, только чтобы взглянуть туда, где пленённая Гвенвивар мерила шагами клетку.
— Наслаждайся своим временем на Ториле, — заметила она.
— Наслаждайся… — пробормотал себе под нос Дрейго Проворный, когда она ушла.
Не часто он прислушивался к таким советам.
Часть I
Искалеченное дитя
Не думал, что такое возможно, однако мир вокруг меня становится всё более серым и запутанным.
Сколь явной была разница между светом и тьмой, когда я впервые вышел из Мензоберранзана. Сколь преисполнен был я праведной веры, даже когда моё будущее было покрыто мраком. Я мог стукнуть кулаком по камню и заявить: “Это правильно, а это неправильно! Так в мире всё встаёт на свои места,” — с полной уверенностью и внутренней удовлетворённостью.
И теперь я странствую с Артемисом Энтрери.
И теперь моя любовница — женщина, которая…
Грань между светом и тьмой становится всё тоньше. То, что раньше казалось абсолютно понятным, быстро превращается в сбивающий с толку туман.
В котором я блуждаю со странным чувством отрешённости.
Конечно, туман этот был всегда. Изменился не мир, а только моё восприятие. Всегда были, есть и будут воры, такие как фермер Стайлес и его шайка разбойников. По букве закона они действительно преступники. Но разве чаша весов порока не склонилась сильнее к самым ногам феодалов Лускана и даже Глубоководья, чьё общественное устройство ставит мужчин, подобных Стайлесу, в безвыходное положение? Они промышляют на дорогах, чтобы выжить и поесть, влача нищенское существование на границе цивилизации, которая забыла, и даже более того, отринула их!
Так, на первый взгляд, эта дилемма кажется очевидной. Однако, когда Стайлес и его банда действуют, разве они не совершают насилие, не нападают и, возможно даже, не убивают? Разве они просто мальчики на побегушках у своих кукловодов — в равной степени отчаявшихся людей, действующих внутри разобщённых структур этого общества, чтобы прокормиться?