По дороге, идущей из Мертвого Леса, шел старик. Седые волосы шевелил вечерний ветер. За ним тащилась старая кобыла, а рядом резвились два могучих рыцарских коня.
– Старик, ты что, не знаешь, что заходить в Мертвый Лес запрещено? – старший патруля церкачей перегородил ему дорогу конем.
– А, ангел-хранитель. Можешь передать начальству, что с завтрашнего дня лес открыт для всех, – старик попытался обойти патрульного. Второй патрульный шевельнул коленями, его лошадь оказалась рядом с лошадью первого, а сапог перекрыл проход.
– Ты не ответил на вопрос.
– Какой вопрос? А, вспомнил. Я там жил.
Третий патрульный подъехал к старшему, и что-то шепнул ему на ухо.
– Где ты украл этих коней, старик?
– Где я украл этих коней… Просто удивительно, сколько ошибок можно сделать в одном предложении. Эти кони свободны. – Он криво усмехнулся. – Сбылась мечта анархистов: «И по земле будут гулять свободные кони и люди». Разве можно украсть того, кто свободен?
– Это Хайкара, лошадь сэра Джафара. Где ты ее взял и куда ведешь?
– Да, это старушка Хайкара. Она десять лет верно служила мне, и я должен позаботиться о ее старости.
Издалека донесся раскат грома. Все посмотрели в ту сторону. Вдалеке над лесом поднялся огненный шар, потускнел и превратился в небольшое грибовидное облачко, медленно поднимающееся кверху.
– Что это? – охнул кто-то. Уже второй раз сегодня.
– Это бункер. Вход в лес свободен, господа, – равнодушным голосом откликнулся старик. – Нехорошо получилось. Совсем не подумал, как бы лесной пожар не начался. Это очень страшно, когда отказывает мозг, когда перестаешь видеть связи между фактами, ребята. Когда сегодня не можешь разобраться в том, что написал вчера.
– Ты умеешь писать?
– Да.
– У тебя есть патент на грамотность?
– Не шути так больше, юноша. Месяц назад за этот вопрос я сбросил бы тебя с лошади! – старик рассердился. – Сорок поколений назад я учил читать ваших отцов, ты спрашиваешь, есть ли у меня патент на грамотность! С дороги!
Рука церкача потянулась к плетке.
– Ласточка, ко мне! – скомандовал старик. – Ап! Голос!
Один из рыцарских коней подбежал к старику, заржал, взвился на дыбы, забив передними копытами в воздухе. Лошади церкачей шарахнулись в стороны. Проход освободился, старик пошел своей дорогой, не оглядываясь, что-то сердито бормоча под нос. За ним потянулись кони.
– Ну, я ему сейчас. – Патрульный перехватил поудобней рукоять плети.
– Отставить, – тихо скомандовал старший патруля.
– Что? Почему?
– Думать надо, вот почему! Мы кого охраняем? Ты хоть раз задумывался, почему мы охраняем этот лес?
– Приказано.
– О Боже! Для чего тебе голова? Для шляпы? Подсчитай, какой год был сорок поколений назад. Теперь вспомни все, что говорил этот старик. Ты такое можешь? – он кивнул на грибовидное облако над лесом. – А приказать словами что-нибудь своей лошади можешь?
– Ты думаешь… Он Повелитель?
– Я ничего не думаю. Я анализирую факты. – Старший спешился, бросил уздечку второму, побежал за стариком. Патрульные тронулись шагом за удаляющимися фигурами, ведя в поводу третью лошадь.
– Понимаешь, я бы отпустил их на волю, но тут суровая зима, волки, а старушка Хайкара совсем не может бегать. Отведу их к Джулии, тогда все дела будут закончены. Кора сказала, Джулия поможет.
Рука его задрожала, молоко из кружки плеснулось на стол. Обмакнув палец в лужицу, он одним движением нарисовал силуэт дракона с развернутыми крыльями.
– Это просто идиотская случайность. Пробой изоляции. Ты знаешь, что такое шесть тысяч вольт? Это когда выгорает волосок в предохранителе, а на его месте шипит вольтова дуга! Нелепейшая случайность, и Коры нет. А потом я начал делать глупости, потому что здесь, – он постучал себе по лбу, – мозги превратились в жидкую грязь. Я сгноил их за тысячу лет анабиоза, а остальное сжег закрепителями памяти. Сейчас знаю, что надо было делать. Вот послушай, мозг не регенерирует – это по мне видно. Клетки восстанавливаются, а связи – нет! Ему выжгло все восемь полушарий. Я стал ждать, когда восстановятся эти, а надо было вырастить новые! Просто-напросто отрезать голову, обеспечить поступление пищи в желудок, управление некоторыми функциями через компьютер, и все! Даже если гормоны не вводить, он новую голову за год бы вырастил. А с гормонами – за четыре месяца. Чувствуешь, четыре месяца – и мозг лучше старого! Свежий, ничем не забитый! Можно записывать! Теперь поздно. Потому что думать не могу. Вот вышел из дому, и не взял денег. Ну, ты меня сюда пригласил, ты и платить будешь, – старик хрипло, невесело рассмеялся.
– Так ты на самом деле Повелитель?
– Да, я на самом деле самый глупый из Повелителей. Я даже сделал интересное открытие. Чтобы войти в легенды, нужно быть дураком. Чем грандиозней глупость ты сделаешь, тем вернее попадешь в легенду. Или сказку. О ком сказки? Об Иване-дураке, Жане-Простаке, Коскэ-дурачке, Машке-замарашке. Так везде, по всему миру, и у японцев, и в Океании, и у индейцев в Америке. Думаешь, кто-нибудь помнит, как я ловил разбойников, как мы их судили, как потом деревню отстраивали? Дудки! Потому что все было по-умному сделано. Если б Гром того ребенка спас, думаешь, запомнили бы? Черта с два! Даже сам ребенок через два дня забыл бы! А меня запомнили. Мне вспоминать стыдно, а народ восхищается! Сделал глупость, даже оправдываться не надо. За тебя придумают, оправдают, еще героем сделают, вот что больнее всего.
Ночью один из патрульных поскакал в Тонто, отвозя в запечатанном конверте подробный рапорт. Утром на взмыленных лошадях прискакал отряд из десяти человек. Командовал отрядом брат Амадей. Старик следил, как лошади доедают овес.
– Боже мой, сэр Джафар, что с тобой случилось? Где леди Кора?
– А, Амадей. Кора погибла. А я остался. Надо бы наоборот. Это все воспитание. Я с детства привык нажимать на кнопки, а она работала руками. Вот и кабель решила оторвать голыми руками, пока я возился с рубильником. И попала под удар. Прощай, Амадей, я в Тонто.
– Я провожу. Почему ты не сядешь на коня?
– Хайкара обидится. Это была ее обязанность – возить меня. Теперь она ослабела, везти не может и очень ревнует. Ты не одолжишь мне пару золотых? Джулия отдаст.
– Вот кошель, и забудь об этом. Мы и так должны тебе за обозы с хлебом.
Джафар провел два дня у Джулии, утром третьего собрался уходить. Попрощался с конями. Хайкара, почуяв неладное, вырвалась из конюшни, пошла за ним. Вечером Джулия осознала, что он ушел навсегда, разыскала Амадея. Церкач сообщил своему начальству. Были подняты по тревоге все силы города. Во все стороны разосланы гонцы с приказом: найти, охранять, в контакт по возможности не вступать. К утру прискакал гонец с известием. Амадей сел на коня, ускакал вместе с ним.
Джафар шел не спеша тем маршрутом, который десять лет назад проделал вместе с Корой. Рядом с ним шагал церкач. Никакой цели не было. Шел, вспоминал, иногда молчал, иногда рассказывал. Проходили в день столько, сколько могла пройти Хайкара. Ночевали когда в трактирах, когда прямо под открытым небом. Джафару было все равно. Когда он задумывался, машинально начинал рисовать драконов. Больших, маленьких, с крыльями, без крыльев, бегущих, летящих, отдыхающих. Рисовал палкой на земле, ножом на столе в трактире, углем на стене. При случае, Амадей записывал все, что мог вспомнить из его рассказов. Потом незаметно передавал записи курьеру. Из мозаики отрывочных рассказов складывалась картина удивительного мира. Грандиозного, могучего, красивого, в котором люди были равны богам. Они мыслили другими категориями, действовали широко, глобально. Изменяли орбиты планет, заполняли водой океаны, превращая мертвые каменные шары в обитаемые миры. Для людей этого мира не существовало невозможного. Да, они были людьми и делали ошибки. Но что решил сделать мальчишка, не закончивший учебу, оказавшийся в безвыходной ситуации? Он решил переделать этот мир по образу и подобию своего. Один! За оставшиеся десять лет! Амадей хорошо помнил их первую встречу в трактире. Обоим тогда было около двадцати. Пределом мечтаний Амадея была должность начальника патруля. Джафар разрабатывал план перестройки мира. Даже в пьяном загуле поражала масштабность содеянного. Восемь разгромленных за ночь трактиров – и ни одного недовольного трактирщика.