— Их так много.
— Да, — согласился он. — Слишком много.
Регистратура, Королевская больница
Мужчина в регистратуре даже не поднял глаз от своего компьютера. Может быть, он решил, что его разыгрывают, спрашивая, сколько человек работает в больнице.
— На общие вопросы отвечает пресс-служба.
Нильс показал свое удостоверение.
— Я спросил, сколько человек здесь работает.
— Ну…
— Если учитывать всех. Врачей, медсестер, вахтеров, уборщиц. Всех.
— Вы хотите проведать кого-то из пациентов?
— Да, еще пациенты и их родные! Нет, давайте так: как по-вашему, сколько человек находится сейчас в этом здании?
Мужчина недоуменно смотрел на Нильса. Ханна потянула его за рукав.
— Нильс.
— И сколько из них в возрасте между 44 и 50 годами?
— Нильс. Это безнадежно.
— Почему?
Она виновато посмотрела на мужчину в регистратуре, который только пожал плечами.
— Нильс.
— Это наверняка можно посчитать, сейчас же все на свете регистрируется! Я не сомневаюсь, что мы можем узнать, кто из работающих здесь в возрасте между 44 и 50 годами находится сейчас в здании.
— И что потом?
— Выяснить, кто из них больше всего подходит под определение «хороший, справедливый человек». Предотвратить убийство, вы разве не за этим мне позвонили?
— Я не знаю… все это как-то слишком далеко зашло.
— Да почему? Ну взгляните на список жертв: педиатры, священники, юристы, учителя… Получается, что большинство из них — это люди, у которых был широкий круг знакомств. Люди, которые помогают другим.
Ханна глубоко вздохнула и вслед за Нильсом тоже подумала о том, где бы она могла сейчас быть, если бы не все это, — у озера, в кресле-качалке, с кофе и сигаретой. В своем собственном мире.
В вестибюле под стеклом стояла точная модель больницы. Нильс наклонился над ней, положив руки на стеклянную поверхность. Он потел, и ладони оставляли нервные следы. Ханна стояла рядом с ним, и они молча разглядывали миниатюрную модель здания, в котором сейчас находились, как будто это могло как-то облегчить им задачу. В главном корпусе шестнадцать этажей, старая часть больницы занимает территорию, на которой уместился бы небольшой провинциальный городок. Нильс поднял вдруг взгляд на Ханну:
— А вообще нет, вы правы. Мы сделаем по-другому.
63
Остров Амагер, Копенгаген
Нильс ненавидел закрепившееся в народе за этой частью города название «Дерьмостров». Вот и сейчас у шоссе стояли двое демонстрантов с криво написанным транспарантом в руках: «Добро пожаловать на Дерьмостров, все мировые дерьмолидеры уже тут». Ханна тоже их заметила, но никак это не прокомментировала. Борода одного из них заиндевела от мороза и снега, он был похож на того, кем наверняка и являлся на самом деле: на сумасшедшего. Из тех, кого всегда привлекают мероприятия, подобные климатическому саммиту. Конференция ООН по изменению климата была соблазнительной приманкой для людей конспиративного склада ума, отличной наживкой для параноиков, повсюду выискивающих знаки апокалипсиса: все мировые лидеры в одном месте! Там, куда копенгагенцы в старые времена свозили отходы своей жизнедеятельности. Это было даже чересчур символично. Теперь болота закрыли тонким слоем асфальта и тут выстроили район, как будто вышедший из французского научно-фантастического фильма шестидесятых годов. Наземные железные дороги, по которым ездят поезда без машинистов, однотипные высокие белые дома. Клиническая архитектура, выдуманная в то время, когда казалось, что будущее принесет индивида в жертву коллективу. Вышло, однако, иначе. Сорок лет назад никто не представлял себе, что мир станет термостатом, который мы сможем подкручивать потеплее-похолоднее — главным образом, конечно, потеплее.
Еще парочка неутомимых активистов брела по снегу вдоль дороги по направлению к «Белла-Центру».
— В дурдоме сегодня выходной, — пробормотал Нильс. Ханна попыталась хихикнуть, но без особого успеха.
— Вы уверены, что мне стоит идти вместе с вами?
— Да. Вы должны объяснить.
Ханна смотрела в окно, сожалея о том, что все это затеяла, и не чувствуя себя в состоянии объяснить что бы то ни было.