— Если бы не ушел с поста наш губернатор, у нас давно уже было бы здание под театр. А вот некоторые темные силы, притворяясь и льстиво говоря «справимся, сделаем», ввели его в долги и кинули. Но революцию так не остановишь. Губернатор наш хороший человек, но он настолько запуган, что если ему даже просто предложить гвоздь вбить, то он сразу же поднимет крик, говоря: «Что, опять спекуляция?»
В ту ночь к нам из обители должны были прийти гости: господин Уккаш и Месут Эрджан.
— Обитель закрыта, но мы, как всегда, рады гостям!.. — сказал Месут Эрджан.
Все как-то сразу расслабились.
— Дело делом, но, кажется, больше всех это надо мне, — произнес Пучеглазый.
Слова Пучеглазого рассмешили всех.
— Подождите. Вечер уже закончился. А завтра утром мы вас проводим. Надеюсь, вам будет уютно.
Мы вспомнили, где нам приходилось ночевать до сих пор, и засмеялись.
— Вещи брать? — спросил Азми.
— Нет, ничего не трогайте! Предоставим все необходимое.
Только женщины взяли свои сумки.
Все вместе мы стали подниматься в гору через виноградники. После моста карабкались по маленькой узкой тропинке, прошли через виноградник, на котором все еще висели кислые маленькие, черные кисточки, и зашли в дом шейха. Наше удивление постепенно возрастало. Мы подошли к зданию, расширенному при помощи пристроек. На двери висела табличка с надписью «Комната для народа».
— Смотрите, революция докуда дошла, — сказал Месут Эрджан указывая на нее.
— Начали строить здание дома культуры. И пока оно строится, временно предоставили тут комнату. Вот так и боремся с темнотой, — стал объяснять нам шейх.
В комнате была печка. Месут Эрджан говорил, что сюда заходили многие важные люди, даже депутаты. На стенах висели фотографии известных людей. Он познакомил нас с сестрами обители. Старшую из них называли матерью, была еще одна помладше, которую величали старшей сестрой. Старшая, найдя сходство Мелек со своей средней сестрой, начала плакать.
Мы вышли в сад. Был такой же приятный вечер, как и в Аграх.
У проточной воды жарили на вертеле барашка.
— За деревьями, чуть дальше, могила Отца обители — он тоже тут любил проводить время, — сказал шейх.
Потом накрыли столы — кто хотел, мог спокойно поесть. В обители стал собираться народ.
Первую рюмку подняли за революцию, вторую — за упокой души Отца.
Та, которую называли матерью, оказалась кокетливой, избалованной женщиной. Она, не переставая, задавала нам вопросы. От нее мы узнали, что она черкешенка и в свое время находилась при дворе. А также что среди них была еще и молоденькая сестрица, но она умерла. Масуме с Мелек разговаривали с сестрами наедине. Временами из граммофона доносились звуки танго. Было хорошо и весело, и мы вдруг увидели, как из виноградников вышли начальник уезда и начальник жандармерии.
Сразу наступила тишина. Чтобы снять возникшее напряжение, Макбуле подошла к начальнику уезда и начала вести с ним светскую беседу, тем самым стараясь вызвать его интерес. Но безуспешно. Наконец ходжа, Макбуле и Масуме стали перешептываться.
Масуме подошла к каменному желобу, откуда текла проточная вода, и села под свет фонаря так, чтобы начальник уезда смог ее увидеть, и начала тихонько приподнимать юбку. Взгляды начальника уезда и шейха, скользнув по нашей группе, остановились на ней. Я сидел таким образом, что сам не видел Масуме, однако мог себе представить, что она вытворяла. Я стал наблюдать за начальником уезда. Он был взволнован и в спешке начал протирать свои очки. Его глаза под дугообразными бровями слегка косили; верхняя губа была приподнята; ноздри раздувались, словно он принюхивался к куску мяса, подвешенному на крючке. Он походил на кота, сидевшего в засаде.
Потом я бросил взгляд на начальника жандармерии. Он смотрелся не лучше. Лица у обоих были напряжены. Начальник уезда восторженно воззрился на Масуме, а когда она приближалась к нему, он, тяжело дыша, протягивал ей какой-нибудь спелый фрукт или же пытался что-то сказать. Одновременно он умудрялся говорить любезности Масуме, даже попытался рассказать анекдот по-арабски.
— Теперь будем веселиться! — провозгласил как-то по-особенному шейх.
Вечер был в полном разгаре. Звучала музыка, люди танцевали.
— Да, господа, нам обязательно нужен театр, потому что это школа морали, — в итоге произнес начальник уезда.
А гости все продолжали приходить. Среди них я узнал учителя.
В саду обители стояла телега соломы.
— Сейчас мы покажем вам один религиозный обряд, — сказал шейх.