И пес снова и снова подвергался бы опасности в дороге с нами.
Четыре года назад я никогда бы не поняла такого решения, но сейчас я понимаю это.
Отчаяние меняет людей. Оно отнимает много хорошего в этом мире.
Я с трудом сглатываю, и мне приходится сглотнуть еще раз, прежде чем я могу заговорить. Я не знала наверняка, но мне не следовало надеяться ни на что другое.
— Я знаю, — я утыкаюсь лицом в шею пса и несколько раз дрожу, но, выпрямляясь, сохраняю самообладание.
Слез нет.
— Он будет ждать, когда мы вернемся, — хрипло говорю я, опуская руки и вставая.
Трэвис тоже встает. Говорит хрипло:
— Я знаю, что он будет ждать.
— Мы вообще не должны были заботиться о нем, если нам придется его оставить.
— И это я тоже знаю.
Мое горло болит, как рана, когда я впускаю пса внутрь и следую за ним. Как обычно, он сворачивается калачиком на своем месте перед дровяной печью — похоже, для него не имеет значения, горит огонь или нет.
Трэвис включил водонагреватель в ванной перед тем, как выйти на улицу, так что я принимаю последний горячий душ, мою волосы и наношу кондиционер. Я наполняю водонагреватель и снова включаю его, прежде чем выйти из ванной, чтобы Трэвис тоже мог принять душ.
Я расчесываю и заплетаю волосы, забираюсь под одеяло на своей стороне кровати — у стены — и жду, когда Трэвис присоединится ко мне.
Он приходит в постель примерно через двадцать минут.
Как только он забирается под одеяло, я подвигаюсь к нему, и он перекатывается так, что оказывается между моих ног. Он целует мой подбородок. Точку пульса на горле. Он медленно расстегивает свободную рубаху, в которой я спала, и целует обнажающуюся кожу.
Обычно мы разговариваем, пока занимаемся сексом, но сегодня ни один из нас ничего не говорит. У меня до сих пор стоит ком в горле, так что я все равно не уверена, что смогу говорить.
И не кажется, что нам нужны слова.
Я высвобождаю руки из рукавов, пока Трэвис посасывает мои груди, и провожу пальцами по его спине, от задницы до лопаток. Затем запутываюсь руками в его густых влажных волосах, ахая, когда он нежно тянет мой сосок зубами.
В итоге он прокладывает дорожку поцелуев к моей шее, посасывает точку пульса. Мое сердце уже бешено колотится. Эмоции во мне сильнее физического возбуждения, но и то, и другое переполняет меня, захватывает.
Трэвис приподнимает одно мое бедро, чтобы моя нога обхватывала его бедра. На нем одни трусы, и он тверд. Уже готов.
Но сегодня он не ощущается горячим и спешащим.
Он кажется тихим и нуждающимся, как и я.
Глубоким.
Он проводит губами по линии моего подбородка, прочерчивает ее очертания. Щекочет языком ямочку на моем подбородке. Дышит на кожу прямо у уголка моих губ, и я еле сдерживаюсь, чтобы не выгнуться и не прижаться губами к его рту.
Я тихо скулю, дергая его за волосы.
Трэвис опускает голову с приглушенным стоном и снова целует мое горло.
Теперь я уже подаюсь навстречу его весу, мои ладони опускаются к его заднице, забираются под трусы, чтобы ощутить крепкую теплую плоть.
Он охает, не отрываясь от моей кожи. Приподнимается, чтобы сдернуть боксеры. Устраивается между моих ног и придерживает себя рукой.
Затем он толкается в меня. Я обхватываю его ногами, сцепляя лодыжки, чтобы удержать их на месте.
Я мокрая и податливая, но все немного ноет от наших энергичных забав ранее. Я не ощущаю нужды кончить. Я просто хочу чувствовать его, обнимать вот так.
Знать, что он со мной.
Трэвис покачивает бедрами, его эрекция скользит во мне. Толчки неглубокие, он никогда не выходит слишком далеко. Иногда целует меня в шею. Иногда смотрит на меня в темноте, дышит на мою кожу.
— Тебе нужно посильнее? — спрашивает он через несколько минут.
Я двигаю бедрами в его ритме. Держусь одной рукой за его бедро, другой — за бицепс.
— Нет. Мне хорошо. Именно так.
— Как думаешь, сможешь кончить?
— Не знаю, — я прерывисто выдыхаю, мое горло снова ноет. — Но мне это нравится. Просто продолжай.
— Ладно, — он двигает бедрами. Наклоняется, чтобы потереться подбородком о мою щеку. Его щетина царапается. И это успокаивает. — Нормально?
— Да. Просто продолжай, — моя рука сдвинулась на его бедре, и теперь мои пальцы слегка задевают низ складки между его ягодицами. Это местоположение случайно. Это кажется интимным. Естественным. Я не убираю руку.
Так продолжается долгое время, и мне кажется, будто мне нужна каждая секунда. Будто стоит Трэвису кончить, и все хорошее исчезнет.
Пусть я и знаю, что это чувство иррационально, я ничего не делаю, чтобы подтолкнуть его к спешке.