— Тоха подогнал. Говорит «Ты, Николаич, любишь чайком баловаться. Ну, какого-то финдепёрсового не было, уж что было», — он с шумом отхлебнул из кружки. — Но ты знаешь — как по мне, так чем проще — тем лучше.
— А куда он поехал? — задаёт тот самый вопрос Лёня.
— Он сам не знает, — спокойно отвечает Николаич. — Знает только то, что там — другая жизнь. Возможно даже лучше, чем в этом городе.
— Да ну? — не верит визитёр.
— Ты веришь, что никто, кроме тех, кто в городе, не выжил? — вперил в него свой взгляд майор.
— А что, думаете наоборот? — визави не скрывал своего удивления.
— Помнишь, был как-то прорыв по земле, относительно недавно? — староста откинулся в кресле на спинку.
— Ну что-то помню, — почесал голову Лёня. — Там, вроде, какие-то мутанты прорвались. Но прорыв быстро ликвидировали…
— Стой! — перебил его майор. — Вам, СБшникам этого не расскажут. Но всё же — периметр прорвали люди. На их поселение напали волки. Они думали, что мы им поможем. Но их в итоге расстреляли. Почти всех.
— То есть? — визитёр был в непонятках.
— Кто-то успел обратно в лес, а кто-то — нет, — староста шумно хлебнул чай. — Но одна женщина сумела добежать до нас со своим маленьким сынишкой. Теперь этот пацан — Тохин сын. Сама женщина умерла от острой лучевой болезни.
— Вы хотите сказать… — начал развивать мысль Лёня.
— Да, нас обманывают — в мире полно мест, в которых уровень радиации близок к природному, — перебил его Желябов. — И там, возможно, есть люди. Но им, — он поднял указательный палец вверх, — выгодно нам это не рассказывать.
— Но зачем? — искренне удивился Лёня.
— Чтобы никто не рвался за периметр. Власть! — он сделал жест кулаком, типа зажал. — Если сначала все объединились под их началом, чтобы выжить, то теперь, когда выживать особо не надо, они держат вас для себя.
Глава 5
Пока ехали начал падать снег. И вот тут вспоминаю, что зимнюю одежду мы не предусмотрели. Вечно сидеть в машине или в кемпере не будет никто. Поэтому нужна одежда. Да и топливом неплохо бы разжиться.
— Ой, а что это? — воскликнула Катя.
— Ура, снег! — воскликнула мама
— «Плохо», — осеняет мысль меня. Потому как на снегу наши следы будут отчётливо видны.
Я почему-то был уверен, что за нами кого-то отправят. Поэтому пытаюсь уехать как можно дальше, дабы иметь хотя бы призрачную фору во времени.
— Колян, куда за зимними шмотками ехать? — спрашиваю его.
— Пока не вижу, — честно отвечает он.
— Сейчас, — сказала Катя и положила руки ему на голову.
Колян закрыл глаза и, зачем-то начал водить руками. Затем его рука замерла в одном положении. Он открыл глаза:
— Где-то там, через два-три часа, должны быть остатки поселения.
— А ближе? — с надеждой интересуюсь у него.
— Тоха, не тупи! — с лёгким раздражением отвечает он.
Эх, последние отголоски надежды вымерли. Хотя, в принципе, я знал. Ладно, едем дальше.
— А как вы думаете, что там сейчас в городе? — спросила тёща.
— Не знаю, — отвечаю я.
— Ничего хорошего, — говорит Колян.
— Почему? — спрашивает она.
— Город вымирает, — поясняет Колян.
Тут уже даже я гляжу на него с удивлением.
— Это как? — спрашиваю его.
— Смотри: помнишь жизнь до города? — начал он объяснять.
— Ну, — соглашаюсь с ним.
— Так вот: что было дороже — еда или одежда? — задаёт вопрос он.
— Хм, смотря что под одеждой понимать, — задумываюсь.
— Ну… — Колян завис.
— Короче, дабы ты не пытался что-то с чем-то сравнивать, еда по итогу выходит недешёвой, — говорю ему. — Что тогда, что сейчас. С той лишь разницей, что сейчас она стала ещё более недоступной ещё большему количеству людей. Ты это хотел сказать?
— Да. И не только, — Колян развис.
— Хм, продолжай, — возвращаю его обратно в тему.
— Так вот, даже после изобретения пищевого и одёжного принтеров ценники на них не особо упали, — говорит Колян.
— И ты, на основе этого, подумал, что город вымирает? — логика его какая-то хромая.
— Не только: сколько новых людей ты видел в городе? — он поворачивается ко мне.
А вот тут он прав: знакомых всё меньше, а новеньких — никого… В Трущобах, что тоже заставляет задуматься, численность населения практически одинаковая. В отличии от остальных районов…
— Хм, а ведь, получается, ты прав, — чешу подбородок, выслушивая его ответ.