— Мило-о-ок, подойди-и-и! Бога ради прошу… Ох!
Это ко мне? Хм, вроде больше никого нет вокруг. Ладно, иду. Прогулка у меня была практически по городской окраине. Оно и не удивительно было встретить здесь лачуги — некое подобие домиков из всякого хлама. Сюда обычно перебирались те, кто не мог снимать жильё. Да, моя квартира хоть и досталась мне в наследство, но, тем не менее, тоже считается не моей. В плане жилья — эти лачуги иногда полицейские рушили. Потому что как их контролировать? При условии, что для их постройки используют самый разный мусор. Который иногда знатно так фонит. Город эти окраины не любит только за то, что там живут те, от кого они решили избавиться. И не просто живут, а довольно неплохо живут. И ни казну не пополняют, ни работу никакую не выполняют.
— Это вы меня звали? — говорю в сторону хибары, в которую захожу.
— Да, — передо мной лежал старый сухой мужчина. У него была большая седая борода, огромная плешь на голове. Он лежал на какой-то лежанке голый, укрытый каким-то куском ткани. Рядом был костёр, на котором, очевидно, иногда что-то готовили.
— Я могу чем-то помочь? — смотрю ему в глаза.
— Я умираю, — спокойно так ответил старик.
— Давайте я врача вызову? — предлагаю помощь.
— Не надо, — отмахнулся он. — Я своё уже прожил — и Советы видел, и девяностые, и даже спецоперацию. И становление монархии у нас тоже застал, как видишь. Жаль, что планету в итоге погубили. Кха-кха, прости. Врачи мне уже не помогут. Да и не захотят.
— Тогда чего вы от меня хотите? — смотрю на него с явным непониманием ситуации.
— Держи! — сказал он.
И он достал из-под подушки книгу. «Библия», её название. Открыл — это что за прикол? Современное издание!
— А зачем она мне? Я сам могу такую распечатать? — говорю ему.
— Эта книга непростая, — говорит он. — Держи, чуть не забыл.
Он дал мне какой-то продолговатый цилиндр. И зачем он мне?
— Сбоку кнопочка, кха-кха! — закашлял он в кулак.
Хм, вот она. Нажал. Не понял — это типа ультрафиолет? Ну-ка! Серьёзно? Те буквы, которые видно без фонаря, исчезли! На их месте другой текст, другим шрифтом!
— Прикольно! — не нашёл ничего более умного сказать.
— То, что не видно без засветки, это канонический текст! — пояснил он. — Ты такую книгу можешь таскать с собой везде. Только на людях старайся не читать! Кха-кха!
И он обмяк. Точнее — умер: я его тряс, звал, даже ущипнул — без толку. Хорошо, дедушка, я её сохраню. Вернее, сохранил — уже прочёл пару раз. И, знаете — сравнил. И сделал вывод: неспроста они «Библию» так переписали. Потому как разрешённая версия выглядит, как бы сказать? Кастрировано, наверное? И если та часть, которая видна в ультрафиолете, способна грешника сделать верующим, а верующего — атеистом, то кастрированная версия — только верующим. Но не в Бога, а в тех, которые типа «наместники» его на земле.
Почему я ни разу не пожалел об этой случайной находке? Не, дело не в старике и памяти о нём. Мне просто стало ясно, как мы дошли до жизни такой. Мне почему-то казалось, что если человечество не поменяется, то вымрет. И почему-то в каноническом тексте об этом спокойно пишут. Тогда как «наместники» упорно твердят, что светлое будущее уже не за горами. Какие горы оно должно было преодолеть? Или что они подразумевают под светлым будущим?
Месяц дома. Мы с Леной первую неделю наслаждались друг другом. Колян просто отдыхал, набирался сил. После одного выходного дня мы выходили патрулировать улицы. Следили за порядком. А что порядок? Средний возраст горожанина — сорок пять — пятьдесят лет. Детей мало, а также подростков. Жёсткий контроль всего и вся сделали своё дело — человечество, в попытке выжить, практически зомбированно выполняют волю правителей. Иногда это доходит до безумия. И от этого страшно. Нету тех лихих людей, романтиков, которых хлебом не корми — дай подвиг совершить. Освоение Антарктиды? Так точно! Арктика? Легко! Космос? Пожалуйста!
Сейчас всё меряется рисками и выгодой. Если есть хоть какой-то риск, который невозможно минимизировать до нуля (даже просто испугаться — риск!), идея небезопасна. И, соответственно, невыгодна. Поэтому нас с Коляном не очень любят — мы и так сильно рискуем, уходя в рейды. А когда идём на «мародёрку» (хотя для этого есть специально обученные люди — сталкеры), мы вообще рискуем жизнью. Наш начальник и подельники на КПП тоже. Однако, когда мы привозим добычу, все забывают о тех рисках, которые возможны. Все видят лишь выгоду. И никого совершенно не волнует, что мы однажды можем не вернуться. Кроме Лены — ради неё одной лишь есть резон возвращаться. Вот за эту «выгоду» нас и ненавидят — боятся также рисковать. Их просто научили бояться.