Шарп Зоэ
Последний раз, когда она умерла (Триллеры Блейка и Байрона, №1)
ПРОЛОГ
ДЕСЯТЬ ЛЕТ НАЗАД
Трое идут в лес.
Двое щурятся от хлещущего дождя, кряхтят от усилий, которые приходится прилагать, чтобы наполовину нести, наполовину тащить третьего сквозь цепкие ветки и ежевику. Грязь уже скользит под их ботинками. Ноги уже промокли.
Один из них хотел бы быть где угодно, только не здесь.
Другой просто хотел, чтобы это было сделано.
Им ещё нет шестнадцати. Легче тащить, чем взрослого человека, но…
Мертвый груз.
Мертвый.
Если еще не совсем, то скоро станет.
В любом случае это не имеет большого значения.
Длинные темные волосы, спутанные от грязи и крови, скрывают изуродованное лицо.
Долгая темная ночь скрывает гибель, которой они надеются избежать.
Длительный темный дождь не дает браконьерам выходить из своих кроватей.
Лучи фонарей бьют по падающей воде, рассекая её. Они почти не освещают. Ничего не видно, кроме деревьев и ночи. И глаз скрытых наблюдателей, таящихся где-то за ними.
Никакого осуждения. Только голод. Они сожрут то, что ты принесёшь, если ты не закопаешь это глубоко.
«Лучше бы ему быть здесь», — бормочет первый. Дождь пробивает ленту его шляпы, забирается за воротник, промокает перчатки. Руки онемели.
«Ещё как», — говорит второй, выжидая. «Ему есть что терять».
Намек проникает быстрее лезвия.
Первый мужчина дрожит и идет дальше.
На поляне впереди их ослепляет внезапная вспышка фар, застигая врасплох в застывшей картине, не имеющей оправдания.
Это может быть только то, что есть.
Свалка тел.
Дизельный двигатель заводится и заводится, изрыгая дым, который рассеивается на фоне фар и дождя.
С лязгом машина дергается вперёд. Стрела опускается, и ковш загребает зыбкую землю. Он поднимается и откидывается в сторону. Вода хлынула вниз, пытаясь заполнить пустоту. Но даже в эту ночь шторм не в силах с ней справиться.
За считанные минуты импровизированная могила вырыта. Оператор отводит стрелу в сторону и почти осторожно опускает её, чтобы нос ковша опустился. Слон складывает хобот и кланяется.
Оператор ни в коем случае не покидает укрытие кабины.
Вздохнув, двое, поднесшие тело, пододвинули его ближе. Первый взялся за ноги, отводя взгляд.
Но второй откидывает спутанные волосы с лица, словно пытаясь в последний раз сравнить живое с мёртвым. Тянется к тонкой шее.
Видит серебряный медальон на узкой цепочке.
«Поздновато уже пульс проверять, да?» — резко говорит первый. Он бросает взгляд и тут же отворачивается.
Второй не отвечает. Он хватает её за куртку, резко поднимает и опрокидывает.
До дна ямы придется долго падать.
После этого он никогда не может быть уверен, является ли звук, который он слышит, просто вырывающимся из легких воздухом или каким-то предсмертным криком.
Они не ждут, когда экскаватор снова поднимет свою руку. Они уже поворачиваются, склонив головы под дождём, и идут обратно.
Трое пошли в лес.
Вернулись только двое.
1.
СЕЙЧАС
За эти годы Байрон побывал на множестве похорон.
Он похоронил обоих родителей, старшего брата, друзей, коллег…
Жена.
Это было совсем не похоже на службы, на которых он присутствовал по тем, кого встретил только после их смерти — жертвам убийств, с которыми он познакомился гораздо ближе, чем с членами семьи.
Это были те, кто звал его по ночам и бродил в его снах.
Но человек, которого опускали в землю в замысловатом гробу — для которого, как клялся Байрон, возможно, был принесен в жертву целый дуб, — был почти незнакомцем.
Неделю назад Байрон едва ли знал о Гидеоне Фицрое, не говоря уже о готовности проехать сто сорок миль, чтобы добраться до этого маленького кладбища в Дербишир-Дейлс, чтобы успеть увидеть похороны этого человека.
Официально никакого преступления совершено не было.
Ему пришлось напомнить себе, что преступления любого рода в настоящее время не являются его делом.
И вот он здесь, стоит на почтительном расстоянии от могилы незнакомого ему человека, в окружении людей, которые до сих пор почти не обращали на него внимания. По правде говоря, отчасти это была его вина. Он неправильно оценил движение транспорта, направлявшегося на север Лондона, и в итоге прибыл как раз к началу службы. Он незаметно проскользнул в заднюю часть нормандской церкви, а затем вышел обратно, когда гроб поднимали в последний путь.
Констебль Джейн Хадсон, одетая в парадную форму №1, заметила Байрона. Она сдержанно кивнула, но подмигнула. Он кивнул в ответ.
Она выглядела хорошо, подумал он. Смена городской жизни на дикие просторы Дербишира явно шла ей. Джейн пришла в полицию через Королевский флот, и этот опыт придал ей уверенности в себе. Будучи шотландкой, она обладала светлой кельтской кожей, усеянной веснушками. Её светло-рыжие волосы, обычно буйство тугих кудрей, были туго заколоты под фуражкой.