Как ни странно, только Гидеон поддержал её. Она прикусила губу.
Я буду скучать по нему.
Внизу она услышала хруст гравия. Она перевернулась на живот и посмотрела вниз.
Дядя Роджер только что вышел из дома через парадную дверь, подняв воротник пальто, чтобы защититься от начавшегося моросящего дождя. На её глазах он поспешил в гараж, опустив голову и прижимая к уху мобильный телефон.
Она услышала, как открылась боковая дверь, и голос дяди Роджера эхом разнесся по голым ступеням.
« Отлично ? Как ты можешь так говорить? Неужели я единственный, кто, кажется, осознает всю серьёзность ситуации?»
Лили выпрямилась, уловив раздражение и отчаяние в его тоне, а также в словах.
Последовала пауза, затем он сказал: «Да, конечно, я понимаю, как работает „мертв и похоронен“, но…»
Пауза.
«Да, но что, если...?»
На этот раз пауза была длиннее, словно кто-то на другом конце провода говорил быстро, пытаясь его успокоить, судя по звуку. Невозможно было понять, удалось ли это.
Особенно когда его следующие слова были: «Вирджиния», произнесенные каким-то глухим голосом. «Ей есть что терять больше всех».
Лили вздрогнула. Она соскользнула с шезлонга и встала. Дядя Роджер расхаживал взад-вперед, пока говорил, и она слышала, как его шаги затихают, когда он удаляется к другой стороне гаража. Лили на цыпочках подошла к лестнице, напрягая слух, что он ещё скажет.
Она слишком сосредоточилась на этом, чтобы быть достаточно осторожной. Вес гипса постоянно её сбивал. Он задевал край ящика, отчего тот начал падать. Сердце у неё замирало, она рванулась, чтобы поймать его, но по внезапно наступившей тишине внизу поняла, что он, должно быть, услышал.
Послышалось бормотание: «Подождите минутку», а затем она услышала, как хлопнула входная дверь.
Она бросилась обратно к окну как раз вовремя, чтобы увидеть, как он убегает, не снимая телефон. Перед самым портиком он вдруг оглянулся через плечо, вверх и назад.
Лили тут же пригнулась и скрылась из виду. Но даже так она не была уверена, заметил ли он её.
OceanofPDF.com
ДЕСЯТЬ
Молодая женщина сидела одна в комнате для допросов. Констебль Хадсон снял с неё наручники, дал ей пластиковый стаканчик с водой (к которому она не притронулась) и оставил ждать.
Она не возражала против ожидания.
Она ждала этого уже долгое время.
Единственной мебелью в комнате были четыре стула, расставленные вокруг потёртого стола. Их конструкция не претендовала на удобство, но она сидела, не ёрзая, положив предплечья на шпоновую поверхность перед собой. Руки были неплотно сжаты, чтобы не оставить отпечатков там, где их можно было бы легко снять. Конечно же, по прибытии у неё сняли отпечатки пальцев, и, несомненно, проверяли их через все доступные им системы. Впрочем, это была сила привычки.
И в любом случае, она была уверена, что ее данные не будут указаны.
С восемнадцати лет ей удавалось избегать неприятностей. Ну, это не совсем так. Но, по крайней мере, ей удалось избежать каких-либо обвинений.
Она утешала себя мыслью, что они ее по-настоящему не поймали, даже сейчас.
Примерно через полчаса тупой неподвижности дверь открылась, и ПК
Хадсон вошел с пачкой документов в картонной папке.
«Извините, что заставила вас ждать», — сказала она, убирая мобильный телефон в карман. Молодая женщина заметила в её голосе отсутствие раскаяния.
Хадсон села на стул напротив, положила папку на стол и кивнула в сторону видеокамеры, установленной высоко на стене позади нее.
«Мы, конечно, это записываем. Понятно?»
Она пожала плечами. Она мало что могла сделать, даже если бы всё было не так, так зачем спорить?
«Не могли бы вы начать с того, чтобы назвать мне свое имя?»
«Блейк Клермонт».
«Я думала, этот дом называется Клермонт». Рот полицейской скривился, словно она только что провалила свой первый вопрос. «Разве вам не следовало сказать Фицрой?»
«Фицрой — фамилия моего отца. Но это не делает её моей. Фамилия моей матери была Клермонт».
Конечно, она могла бы добавить что-то еще, сказав ей, что дом принадлежал семье Кэтрин Клермонт на протяжении поколений, но она отказалась.
Большинство людей склонны к излишним объяснениям на допросах. Чтобы создать впечатление честности и открытости. Даже с таким явно неопытным человеком, как Хадсон, она знала, что это вряд ли сработает.
Не говоря уже о тех, кто мог бы посмотреть запись позже.