Её мать и дядя Роджер кричали друг на друга, топали ногами и хлопали дверями комнат и шкафов. Поэтому она выбежала из дома и оказалась здесь. Сначала она плюхнулась на деревянную лестницу. Только поднявшись до конца и пройдя мимо старого зеркала в полный рост, покрытого коричневыми крапинками, она поняла, что на её юбке сзади теперь большое грязное пятно.
Конечно, она не могла вернуться по-настоящему – по собственной воле. Её мать бы впала в ярость, если бы она вернулась в таком виде, даже если бы заметила, что Лили вообще ушла. Нет, ей придётся ждать, пока поднимут тревогу и отправят поисковые отряды. Тогда облегчение от открытия сведет на нет раздражение, вызванное состоянием её одежды.
Но ей было скучно, она была голодна и все еще расстроена.
Лили не совсем понимала, что произошло, потому что никто не удосужился объяснить ей юридическую ситуацию. Она точно знала, что всё это связано с Блейком. Поскольку Блейк вернулся, всё, что должно было принадлежать им, теперь… не принадлежало.
А это означало дом – Клермонт. Сад, лес и все эти дикие места, где она могла бродить и играть, не боясь, что мать будет постоянно спрашивать, где она .
Что вернуло её к текущей проблеме. Если бы её мать больше беспокоилась о местонахождении Лили, она бы уже нашла её.
Как Блейк мог так с ними поступить? Она казалась такой милой , дружелюбной и заинтересованной. И всё это время она, должно быть, знала, что получит всё.
Что же теперь будет? Она нас выгонит?
Лили жила в Клэрмонте с шести лет – половину своей жизни. Она с трудом помнила тот дом в Лондоне, в который они переехали после смерти отца. Он был крошечным. Им с Томом не приходилось делить комнату, но лишь потому, что у их матери большая из двух спален была разделена пополам перегородкой. Им приходилось делить окно. Оно открывалось сверху, замок был с её стороны стены, а подпорка – с стороны Тома. Он всегда хотел, чтобы оно было открыто. Она хотела, чтобы оно было закрыто. От запаха выхлопных газов она задыхалась.
Звук открывающейся внизу боковой двери гаража вырвал её из воспоминаний. Она скривила лицо, пытаясь сдержать слёзы, и была вознаграждена одинокой каплей, выскользнувшей из уголка глаза и медленно скатившейся по щеке.
Медленные шаги по лестнице подсказали ей, что это всё-таки не мать пришла её искать. Тогда ей не нужно было выдавливать слёзы.
Через мгновение голова Тома показалась над полом.
«Привет».
Она понюхала.
Он вздохнул и, разгребая кучи мусора, завершил восхождение. Он отодвинул стопку старых журналов по садоводству со стула напротив и сел.
«Да ладно тебе, Лил. Могло быть и хуже».
Он звучал бодрее, чем когда-либо за последние недели. Удивление боролось с возмущением в душе Лили, так что она забыла плакать и просто сердито посмотрела на него.
«Что ты имеешь в виду, говоря «могло быть и хуже»? — причитала она. — Мы останемся бездомными ».
«О, не преувеличивай. Всё будет хорошо. Нас ведь вряд ли выгонят на улицу, правда?» — усмехнулся он. «Кроме того, дядя Роджер сказал, что они настоят, чтобы она прошла ДНК-тест, прежде чем что-то случится».
«А что, если она умрет?»
«Это не экзамен, который можно вызубрить, болван. Он покажет им, действительно ли Гидеон был её отцом или нет». Он небрежно откинулся на спинку стула. «Если её ДНК не совпадёт с его, она не сможет наследовать. Если совпадёт , то получит всё».
В любом случае, он звучал очень удовлетворенно.
Лили нахмурилась. «Они ведь могут взять ДНК из волос, правда? Значит, они её подстригут?» Она бы не хотела, чтобы её волосы были короткими.
«Им нужно совсем немного». Том протянул руку и отделил, наверное, полдюжины прядей волос Лили, чтобы продемонстрировать. «Но их приходится вырывать с корнем — вот так!»
«Ой! Отстаньте от меня! Держу пари, что они этого вообще не делают».
Он пожал плечами. «Поищите, если мне не верите».
Она потерла кожу головы. «А как же мы?»
«Если все совпадает, то ничего не получим — разве я только что не это сказал?»
«Нет, я имел в виду, что мы не будем ровней Гидеону. Он не наш родной отец, так что...
—'
Том рассмеялся. Обычно она ненавидела, когда он над ней подшучивал, но услышать его смех было таким облегчением, что на этот раз её это нисколько не смутило.
«Ты же не думаешь, что она Блейк ?» — спросила Лили. «Ты поэтому так счастлив?»
Том встал. «Пойдем, Лил, войдем. Ты, наверное, тут замерзаешь». Он взял ее за руку и сжал. «А Блейк она или нет, честно говоря, мне все равно».