Еще немного попыхтев, Сток развернулся и ушел, так и не тронув мальчишку. Сотворенные приняли это за подтверждение приказа и живо раздели вояку до штанов, но потом, подумав, добросердечно вернули рубашку.
— Найт, стоит ли нам так рассеиваться? Лекари могут понадобиться у стен института? — когда все разошлись, тихо подошел Коргад.
— Нет смысла, — так же тихо ответил ему. Понимал, что волк вовсе не хочет оставить раненых на произвол судьбы, а лишь беспокоится об исходе всей компании. — Если мы выиграем, лекарей нам хватит, их достаточно среди узников, а если проиграем, они нам уже не понадобятся.
Коргад понимающе качнул головой, сжал мое плечо и ушел к своим, на ходу громогласно отдавая приказы.
Уже через час лавина возобновила движение. Как и думал, иные были злы. Снизу раздавались рык и вой. Скорость, и до того не маленькая, выросла. Все желали как можно быстрее добраться до врага.
В небе было гораздо тише. Только шелест сотен крыльев и свист воздуха не давали забыть, что я не один.
Встали на привал поздно, солнце уже давно поднялось над лесом. Последние несколько часов движения и так были тяжелыми, для ночных и для сотворенных, вынужденных опуститься и найти себе «транспорт», так как ветер сдувал с них спасительные капюшоны, подставляя лицо смертельным лучам.
Я сидел на поваленном бревне, бездумно глядя на мелькающие между деревьями фигуры. Слушал редкие звуки и куда более многочисленные эмоции, ловил отголоски страха и что радовало, не находил. Да он был, приглушенный, на подсознательном уровне, но открытого, направленного не было.
— Почему ты сидишь здесь? Один. Тебе нужно отдохнуть, — тихий заботливый голос Миши вырвал из этого состояния.
— Я вампир, — повернув голову, слегка улыбнулся подошедшей сзади горгулье.
— Но ты тоже устаешь, — возразила она, опуская легкие руки на плечи и осторожно их поглаживая. — О чем задумался, вампир, — ласково спросила горгулья.
— Как, почему они застали нас врасплох? Оборотни хорошие дозорные, а ночью не вернулся ни один.
Высказал Мише основной, не дающий покоя вопрос.
— Слишком отличались ожидание и реальность. — Миша грустно вздохнула и обняла за шею, положив подбородок на голову, — теперь они будут готовы.
— А что, если сейчас не готов я. Миша, там был всего десяток машин, и мы потеряли столько наших, а у Наори их сотни.
Горгулья, хмыкнув, чмокнула меня в макушку.
— Когда же ты перестанешь все брать на себя? Боюсь, сейчас не тебе решать. Единственное, что ты можешь сделать, это минимизировать наши потери, ну и изобразить из себя штандарт, — тихонько рассмеялась она.
— Издеваешься? — хмыкнул так же тихо и другим тоном продолжил, — Миша, она, я хочу поговорить. — Я запинался, горло резко пересохло, и слова подбирались с трудом.
— Извини меня, нужно было подумать, а не вести их, — погрустнела горгулья, упираясь в голову лбом. — Я просила Янку поговорить, но боюсь, она еще не готова. Мы поссорились.
Застонав, прикрыл руками лицо.
— Прошу, Найт, не беспокойся об этом, помни, оборотни слишком похожи на вас. Она придет, подуется и придет.
— Хотелось бы верить, — шепнул тихо. — Миша, а ты почему не отдыхаешь? — вскинулся я подозрительно.
— Может кто-то забыл, но я горгулья! К тому же не могу уснуть, — наконец призналась она.
— Садись, — хлопнул рядом по бревну, слегка сдвигаясь. Эта женщина слишком часто помогала мне, чтобы не попытаться облегчить ее состояние хотя бы в такой малости.
Миша села и пристроила голову на плече. Я, в свою очередь, обнял ее и стал тихонько гладить по волосам.
Последний, решающий вечер, наконец, наступил. В лагере царило возбуждение, но громких звуков никто старался не издавать. Я чувствовал всех этих существ, их злость, нетерпение и азарт. Заряжаясь их эмоциями, начинал так же нетерпеливо поглядывать по сторонам, оценивая общую готовность.
Армия разбилась на отряды, каждый у своего командира.
Когда последний из них передал о своей готовности с несказанным удовольствием отдал приказ.
— Выступаем! — расползающийся вокруг, повторяющийся на сотни глоток звук, и лавина вновь пришла в движение. Тихо, незаметно во мраке. С легким шорохом мягких лап и приминаемой травы. Больше не хрустели ветки под неосторожными шагами, не дернулся ни один лист, задетый плечом, эта лавина шла убивать и не могла допустить ни одной ошибки.
Вновь взмыли вверх сотни крылатых существ, выстроившись за моей спиной. Никто из них не позволял себе даже на долю мгновения опередить, наблюдая за каждым жестом.