При поддержке Кацура Сайго сумел преодолеть свой эмоциональный кризис. Кацура согласился остаться в правительстве княжества и даже умер вместе с Сайго на склонах Сирояма через восемь лет. Сайго продолжал служить княжеству, хотя его мысли по-прежнему были сосредоточены на смерти и искуплении. Его страстное признание Кацура, по всей видимости, являлось катарсисом, и в последующих письмах Сайго проявляет большее хладнокровие. Как Сайго объяснил Окубо в письме от 3/8/1870, «теперь я преисполнен решимости развеять все сомнения Хисамицу [обо мне] или умереть», и эта решимость сделала его жизнь более легкой. Вместо того чтобы беспокоиться о будущем, Сайго теперь проживал каждый свой день так, словно он был последним в его жизни. Он отметил, что «поскольку теперь я уделяю внимание не более чем одной вещи за один раз, мне стало проще служить». Это был мрачный путь к душевному спокойствию, но он дал Сайго ощущение умиротворенности.
16/11/187 Cайго отметил трагическую дату, тринадцатую годовщину смерти Гэссе. Сайго давно переживал из-за собственного спасения, и эта годовщина, должно быть, возродила в нем старые тревоги. Свои мысли он изложил в памятном стихотворении:
В этом стихотворении Сайго излил свою горечь, но наибольшее удивление вызывает его спокойствие. Здесь нет ощущения настоятельности и гнетущего чувства долга. Сайго скорбит о потере друга и союзника, но он не превратил смерть Гэссе в источник вдохновения для поступков, которые демонстрировали бы его преданность, отвагу или готовность умереть. Слова Сайго о том, что последние годы жизни ему «кажутся сном», совпадают с настроением его писем, написанных в тот же период. Сайго удивлялся, почему он до сих пор жив, но этот вопрос больше не подталкивал его к активному участию в политике. Пусть и временно, Сайго отбросил в сторону вопрос о своем великом предназначении и был готов просто тихо горевать.
Таким образом, Сайго установил равновесие между отстраненностью и вовлеченностью, Он был советником в правительстве княжества Сацума и тем самым исполнял обязательства перед своим господином. Но в то же время он, по собственным словам, жил день за днем, не имея перед собой никакой иной цели, кроме как развеять сомнения Хисамицу. Вскоре он обнаружит, что больше не в силах поддерживать это тонкое равновесие.
Государственный деятель поневоле
18/12/1870 в Кагосима прибыло большое посольство из Токио. Ивакура Томоми, Окубо, Ямагата Аритомо и Кавамура Сумиёси прибыли с тем, чтобы убедить Сайго и Симадзу Хисамицу присоединиться, к центральному правительству. Этот визит был вызван усиливающимся ощущением того, что автономия княжеств, особенно автономия Сацума, представляет угрозу для государства Мэйдзи. Уязвимость центрального правительства была наглядно продемонстрирована тремя месяцами ранее, когда княжество Сацума отозвало своих солдат из императорского дворца, в соответствии с планом регулярной ротации войск, но не прислало им замену. Многие расценили этот шаг как подготовку к нападению. Центральное правительство было, по сути, парализовано этой угрозой, поскольку оно не имело своей армии. Императорские вооруженные силы представляли собой смесь воинских подразделений, добровольно присланных различными княжествами. Угроза казалась настолько серьезной, что эта новость попала на первую страницу New York Times:
«Дайме действуют независимо от Микадо, и Принц Сацума, судя по всему, готов в любой момент перейти к открытому восстанию. Иностранцы предсказывают возобновление гражданской войны в течение ближайшего лета. Сацума вывело все свои войска из Йеддо [Токио], и общественное мнение уже начинает покидать сторону Микадо».