Выбрать главу

Он медленно ехал по улице, давая немного отдохнуть перегретому движку, дымил зажатой в углу рта сигаретой и от нечего делать глазел по сторонам. Из-за глухих заборов, из калиток и подворотен высовывались лица: его уже поджидали с нетерпением, а звук мотора автолавки здесь знала каждая собака. Поглядев в зеркало заднего вида, он увидел несколько человек - в основном женщин с кошелками, - которые торопливо шагали вслед за его машиной в сторону площади. Возле закрытой почты за ним увязалась стайка чумазых ребятишек. Какой-то аксакал встал со скамейки у ворот, приветственно снял папаху и тоже заковылял к площади, опираясь на суковатую палку, - видимо, решил пополнить запас сигарет.

Карим вздохнул. Все было как всегда, и все же... Нет, вокруг ничего не изменилось, и причина недовольства Карима заключалась в нем самом. Счастье еще, что ему удалось без проблем миновать все блокпосты... Впрочем, Руслан конечно же знал, что делает, когда выбирал для доставки своего груза именно автолавку Карима, а не какой-то другой автомобиль. За полгода ржавый фургон с веселым водителем за рулем успел примелькаться всей округе, и солдаты на блокпостах досматривали его спустя рукава, а иногда и вовсе не досматривали - как, например, сегодня. Да и кому охота, в самом деле, каждый раз ворочать мешки с макаронами, сахаром и крупой в поисках неизвестно чего? Все знают, что Карим воевал, все знают, что сдался в плен и был амнистирован, что у него молодая жена и ожидается прибавление семейства... Зачем Кариму неприятности? Зачем часовым на блокпостах лишние хлопоты? Да, ничего не скажешь, Руслан умен. Наверное, только поэтому он до сих пор на свободе. Радуева взяли, а Руслан гуляет...

О том, что было в мешках, которые люди Руслана перед рассветом погрузили в фургон, Карим старался не думать. Мешки были надежно прикрыты другими мешками - с крупой, с сахаром... Особенно с сахаром. На мешках Руслана тоже была надпись: "Сахар", и у Карима не возникало ни малейшего желания проверять, соответствует ли содержимое мешков маркировке. Полученные им инструкции были просты: доставить товар на место, сразу же по прибытии позвонить Руслану по подаренному им телефону, а когда торговля будет окончена, остаться ночевать в поселке у знакомых. Фургон поставить у ворот на улице и больше ни о чем не думать: товар выгрузят без его участия. Все было просто, как кусок овечьего дерьма, и оставалось лишь радоваться, что так называемая просьба Руслана оказалась пустяковой. Радоваться и надеяться, что новых просьб не последует...

Карим вырулил на грязную площадь, описал, как Обычно, почти полный круг, непрерывно сигналя, и остановил машину у кое-как сложенной ограды, поближе к воротам из колючей проволоки, возле которых прохаживался часовой в бронежилете. Часовой лениво помахал Кариму рукой и отвернулся. В ограде через неровные промежутки зияли заложенные мешками с песком бойницы, поверху тянулась вездесущая колючая проволока, уже успевшая покрыться рыжим налетом ржавчины. За оградой располагалось двухэтажное здание школы, в котором федералы устроили казарму. Напротив бывшей школы стояло ветхое здание бывшего поселкового совета, в котором при Масхадове располагался шариатский суд.

Карим пригнулся к самому рулю, как будто пытаясь что-то найти в бардачке, и вынул из кармана подаренный Русланом телефон. Его губы дрогнули в невеселой усмешке: хорош подарочек... Собачий поводок, вот что это такое. Этого даже никто особенно и не скрывал. Жена, которая осталась дома в компании долговязого пулеметчика, - ошейник, а вот эта пластмассовая штуковина с кнопками - поводок. Ловко придумано, ничего не скажешь!

Он отыскал кнопку "send", которую ему показал Руслан, нажал ее и увидел, как на зеленоватом дисплее появилось набранное черными латинскими буковками имя ночного гостя. Ловко придумано, повторил он про себя, на этот раз имея в виду телефон. Даже номер набирать не надо: нажал кнопочку, и разговаривай...

Он осторожно поднес трубку к уху. Никаких гудков в наушнике не было там что-то потрескивало, словно в руке у Карима был вовсе не телефон, а портативная рация. Это показалось Кариму довольно странным, но он решил, что так, наверное, и надо: иметь дело со спутниковой связью ему до сих пор не приходилось.

Дождавшись ответа, он сообщил Руслану, что прибыл на место без приключений, выслушал слова похвалы, отключился и спрятал телефон в карман куртки. Теперь можно было заняться своими прямыми обязанностями, на время забыв о Руслане с его подозрительным грузом.

На площади уже было полно людей: расписание работы автолавки знали назубок и приходили сюда заранее, чтобы успеть не только пораньше отовариться, но и лишний раз пообщаться с соседями. Со стороны школы-казармы потянулись солдаты - не солдаты, собственно, а бойцы СОБРа Тюменского, кажется, а может быть, и Саратовского, точно-, Карим не помнил. Некоторых он знал в лицо, а с некоторыми даже успел познакомиться. Он заглушил двигатель, затянул ручной тормоз, для надежности воткнул первую передачу и вылез из кабины.

Возле фургона, как обычно, уже шевелилась людская каша. Карим полез к заднему борту, раздвигая локтями старух, вежливо отстраняя аксакалов с хозяйственными сумками и сопровождая все это шутками и прибаутками. "В очередь, уважаемые! - кричал он. - В очередь становись, всем хватит, у кого деньги есть!" Женщины, как всегда, затеяли склоку, но постепенно толпа начала превращаться в некое подобие живой очереди, спиралью завивавшейся вокруг машины.

Карим снял с задней двери фургона ржавый висячий замок, распахнул створки, забрался в кузов и спустил оттуда металлический трап. Выпрямляясь, он заметил в задних рядах покупателей незнакомого военного в необмятом камуфляже с полковничьими звездами на матерчатых полевых погонах. Полковник был невысок, сухопар и гладко выбрит. Висевший на плече дулом вниз автомат ему явно мешал, как некий посторонний предмет, который полковник таскал против собственной воли. Властное лицо этого человека выдавало сдерживаемое из последних сил раздражение: полковник, судя по всему, не привык толкаться в очередях.

Рядом с полковником стоял плотный и коренастый человек в линялом маскировочном комбинезоне с закатанными до локтей рукавами. Вместо головного убора на нем красовался зеленый потник, с потертого кожаного пояса свисал здоровенный тесак в поцарапанных ножнах, а из-под локтя торчал непривычно толстый ствол какого-то невиданного автомата-коротышки. Широкое скуластое лицо этого военного имело обманчиво благодушное выражение, к нижней губе прилип дымящийся окурок. Погон на нем не было. Ног этого человека Карим не видел, но мог бы поспорить на любую сумму, что обут он не в армейские ботинки, а обычные поношенные кроссовки. В свое время Карим повидал таких людей и научился с первого взгляда отличать Их. Дело было не в одежде, не в обуви, не в страшном тесаке на поясе и даже не в странном автомате, а в выражении прищуренных глаз. Один такой вояка стоил взвода хорошо обученных десантников, а если вести счет на зеленых срочников, полгода назад пришедших с гражданки, то и целого батальона. Если федералам и удалось добиться каких-то успехов в Ичкерии, то лишь благодаря вот таким простоватым мужичкам в линялых комбинезонах без знаков различия...

Глядя на эту пару, Карим почувствовал неприятную слабость в коленях и острое желание поскорее избавиться и от незнакомого полковника, и от его опасного спутника. Он попятился назад, опустил за собой доску прилавка, поставил на нее весы и вынул из тайника между мешками картонную коробку с мелочью.

- Эй, народ, - закричал он голосом базарного зазывалы, - расступись! Пропустите полковника, ему некогда! Подходи, начальник! Пропустите, женщины! У начальника дела, ему некогда здесь с вами толкаться!

Женщины недовольно загалдели, но все-таки дали военным пройти. Между делом Карим подумал, что, не будь позади них набитой вооруженными собровцами казармы, дело вряд ли закончилось так мирно. Могли бы и порвать - просто так, от большой любви, чтобы без очереди не лезли...

Недовольно морщась и делая вид, что не слышит замечаний из очереди, полковник поднялся в фургон по стертым железным ступенькам трапа. Коренастый тип в потнике держался позади него как пришитый, снисходительно улыбаясь ворчащим женщинам и придерживая на боку свой необычный автомат. Карим в последний раз покосился назад через плечо, проверяя, все ли в порядке, как будто мешки Руслана могли сами выползти из дальнего угла фургона и улечься на самом видном месте.